Поведение, предшествующее ухаживанию, и взрослые сексуальные требования
Так называемые свидания (dating) американских подростков, которые постоянно упоминаются в кино, сериалах, радиопостановках, в рекламных объявлениях, в руководствах по этикету для мальчиков и девочек, это, конечно, специфическая манера поведения среднего класса. Мальчишки из трущоб, мальчишки, которые бросают школу в 14 лет после седьмого класса, сельские ребята, которые рано оставляют школу, чтобы работать на ферме, держатся стайками до тех самых пор, пока они не окажутся способными вступать в полноправные сексуальные отношения. Они продолжают считать женщин в первую очередь средством собственного удовлетворения до и вне брака, специально предназначенным для того, чтобы вынашивать детей, готовить им еду и спать с ними после вступления в брак. Их привычки и привычки тех девушек, которых они будут впоследствии преследовать и, возможно, женятся на них, очень сильно отличаются от стилизованной модели свиданий, представленной в популярном искусстве. Но так же, как и модели одежды, хотя и очень различаются по цене, сейчас изготавливаются в одном стиле, отчего девушка из рабочего класса, бедная, одевается в принципе в той же манере, как и гораздо более богатая девушка, — так же распространяется и стиль поведения, установленный средним классом. Этот стиль формирует мечты и обусловливает неудовлетворенность тех групп, которые не могут достичь их ни в какой форме.
Среди малообеспеченной части населения меньше иммигрантов первого поколения, которые настаивают на том, что дочерей до брака должны сопровождать более зрелые женщины или пожилые дамы. Подобных переселенцев становится все меньше, но все больше становится дешевых отелей, в которых устраиваются танцы, подражающие очень сложным и тщательно устроенным мероприятиям социальной верхушки, которые в какой-то степени способствуют внебрачным связям. То, что раньше называлось «выходом в свет», сейчас становится все более стандартизированным. Вечеринки и празднества все больше переносятся из домов, где нет слуг, в отели, где появление незваных гостей настолько вероятно, что приемы и ухватки, которые раньше можно было встретить только на танцплощадке в шахтерском поселке субботним вечером, теперь появляются даже в высших кругах. Все эти изменения сужают пропасть между социальным стилем слоев, лишенных привилегий, и обладающих привилегиями. Это вовсе не означает, что различия исчезают совсем, что девушка, которая заплатила 100 долларов за платье, не может точно оценить стоимость платья девушки, сидящей от нее в кинотеатре через проход, и сказать, что оно стоило 14 долларов 78 центов, но они обе сидят в одном и том же кинотеатре, в одном и том же ряду, и за билеты они заплатили равную сумму Если нарисовать их силуэт, то разницы не будет никакой. Элита может застенчиво прятаться за слово «свидание», но девушки из этого класса, оставшись одни вечером в субботу, плачут столь же горько, как и все другие. Дело не в том, что мы становимся в меньшей степени снобами или меньше настаиваем на классовых границах, но различие между классами постоянно уменьшается. Девушка с фабрики, девушка из общества, дочь издольщика, которая может взять почитать на время экземпляр журнала «Лайф», который не на что купить, все так или иначе реагируют на платье, которое описано как «приманка для свидания». Одну из них передернет от такого определения, а две остальные с грустью подумают о том, что они сами будут надевать в ближайшую субботу, и как себя будут вести их возможные спутники. Но образ этого платья проникает глубоко в их сознание и играет там роль, конечно, значительно отличающуюся от той, которую это платье играет в жизни девушки, ближе всего соответствующей изображенной на обложке.
Когда в группе мальчиков и девочек в средних классах1 устанавливаются ритуалы свиданий, прежние битвы за одобрение и благоволение отца или матери неожиданно выходят на поверхность. Это потребности, которые проявлялись в ранние годы, когда оба родителя беспокоились, смогут ли их дети достичь чего-то значительного. Во многих обществах, которые я описала ранее в этой книге, дети надолго отходят от сексуальных состязаний, живут и общаются в рамках однополой детской группы, где они постепенно дозревают до взрослой жизни. Очень вгГжно, что наиболее бросающиеся в глаза различия обнаруживаются между группами маленьких мальчиков и девочек в тех обществах, где окончательные взаимоотношения между мужчинами и женщинами преисполнены сексуальности. Это Самоа и Бали. В этих случаях отношения между мужчинами и женщинами в наименьшей степени описываются в терминах настойчивости, самоуверенности, агрессии, соперничества и т. п. Родительская любовь и лишение родительской любви не «завязаны» на развивающиеся самоуверенность и агрессивность ребенка, но привязаны к телу ребенка, и это тело с самого начала воспринимается как тело мальчика или девочки, который позднее станет мужчиной или женщиной, т. е. это тело сразу воспринимается как исполненное мужской или женской сексуальности. Это ожидание сексуальности (или требование сексуальности) слишком велико для того, чтобы мальчики могли с ним справиться и чтобы для девочек оно было социально безопасно, поэтому дети отходят от сексуальности и ждут, пока не повзрослеют достаточно, чтобы вновь встроиться в общую картину, найти себе любимого человека согласно той модели, которую они усвоили от родителей.
Но американские родители изначально не рассматривают своих детей как принадлежащих к одному или другому полу, по крайней мере это не важно для детско-родительских отношений. То, что у этих маленьких существ есть тело, отзывающееся на прикосновение руки родителя или на свет в его (ее) глазах, — тоже не так важно. Родители-американцы в первую очередь озабочены ростом личности своих детей, и они воспринимают своих детей как потенциальное достижение, как средоточие потенциала, и поэтому детям необходимо давать наилучшие шансы, наилучшее образование, наилучшую тренировку навыков для того, чтобы они могли достичь успеха в жизни. Жизнь — это гонка, в которой и мальчики, и девочки должны участвовать с ясным взглядом, свежим дыханием, чисто умытые, не забывая таблицу умножения, чтобы в итоге допрыгнуть до нужной и точно приземлиться. Это гонка, в которую они должны вступить как можно быстрее, в четыре года они уже звонят по телефону, умеют обращаться с деньгами, занимаются спортом и проявляют свои умения и компетентность, совсем как взрослые.
В других сообществах взросление — это достаточно устрашающее дело для ребенка, который воспринимает его как принятие телесной роли взрослого. Для мальчика взросление означает стать любовником взрослой женщины и отцом детей, для девочки — стать любимой и матерью. Но стоит девочке окинуть взглядом свое крохотное тельце, или мальчику — свои зачаточные половые органы, — они понимают, что необходимо подождать, и прекращают играть в «маминого сынка» и «ггапи — ну девочку». Ведь играть им пришлось бы в одиночку, и они ждут, ждут десять лет или околотого, пока не повзрослеют. В общем, чем более специфически сексуальными будут взрослые отношения, а это может в свою очередь включать взгляд на представления о браке как преимущественно сексуальном воздержании, и при этом отсутствие сексуальных отношений не заменяется ничем другим, так вот, чем более сексуальными оказываются взаимоотношения взрослых, тем в большей степени дети воспитываются в восприятия взрослости как сексуальности, тем больше дети нуждаются в том, чтобы расти в покое и не подвергаться постоянно требованиям, которые они не могут выполнить. Возможно, правильнее было бы обсуждать латентный период — период между детской сексуальностью, сосредоточенной на родителе, и пробуждением сексуального самосознания у подростка, как особый феномен движения к сексуальной зрелости, который можно заглушить или, наоборот, каким-то образом подпитать и усилить, что зависит от социального устройства общества и установлений.
Но в Америке, где родители делают больший акцент на развитие личности ребенка, на жизненном успехе, мальчики едва ли отличаются от девочек по поведению и ожидаемой структуре характера, их поведение практически не связано с моделью поведения родителя того же пола, и для латентного периода остается все меньше и меньше места. Для мальчика-американца повзрослеть — вовсе не значит взять на себя ответственность и риск полноценного сексуального поведения. Повзрослеть означает надеть длинные брюки, как старший брат, водить машину, зарабатывать деньги, ходить на работу, быть начальником самому себе и позвать девчонку в кино. Ну, может, немного петтинга, а может и много, с девчонкой, которую только за этим все и приглашают. Но никто не ожидает, что имитации сексуального поведения взрослых, которая присутствует в ритуале свиданий, приведут к взрослым результатам, т. е., например, брачному союзу на всю жизнь или беременности. Свидания — это всего лишь часть состязания, социальной игры, в которой мальчики и девочки демонстрируют свою популярность, предъявляя себя группе сверстников, будучи в паре с популярным представителем противоположного пола2. Успех среди девчонок, если на тебе правильная шляпа или ты моешься правильным мылом, — это часть личности молодого человека, которого раньше или позже позовут в главный офис компании и скажут, что он-таки назначен на долгожданную работу младшего руководителя. Но также, как менеджер по персоналу, будет рад узнать, что молодой служащий обладает успехом у девушек, тот же самый менеджер по персоналу нахмурится, если узнает, что этот молодой человек или его ровесник славен своими добрачными сексуальными похождениями. Любовь и успех, к которым стремятся мальчишки и девчонки, о чем они мечтают и ради чего они расчесывают волосы, чистят ногти, изучают книги по этикету, копят карманные деньги и заработок, эта любовь и этот успех имеют очень небольшое отношение к сексу или к телу как таковому.
Эта социальная игра называется «свидания», мальчики приглашают девушек, девушек необходимо пригласить, чтобы они пошли, поэтому мальчики вынуждены просить. И мальчики, и девочки должны одеваться надлежащим образом, согласно молодежной моде на данный момент, свидание должно проходить таким образом, чтобы вся референтная группа сверстников смогла об этом узнать, иначе свидание не считается. Долгая связь ухаживания и особой одежды в течение многих столетий здесь скрывает подлинную суть вопроса. Из-за того, что свидание и особый выбор одежды настолько связаны, существует предположение, что свидание и есть ухаживание. Но мужчины прежде раскрашивали себе лица не для того, чтобы завоевать женщину, а для того, чтобы произвести впечатление на врагов или мужчин-соратников, а оружием женщины в битве с себе подобными были жемчуга и страусовые перья. Одежда, цветы, танцплощадка — все это части игры, но их нельзя отождествлять ни с ухаживанием, ни с первично сексуальным поведением, хотя модель так называемых «свиданий», конечно, очень сильно влияет на взаимоотношения более взрослых американцев и американок.
То, что «свидания» — это в первую очередь игра, состязание, в которой публично признанная популярность, — это желанный приз, можно проиллюстрировать, рассмотрев поведение тех, кто не ходит на свидания, но отстраняется или еще в достаточно раннем подростковом возрасте образует постоянную пару. Здесь мы обнаруживаем две группы: первая — молодые люди (юноши и девушки), чья пробудившаяся сексуальность доросла сама до того, что их уже можно назвать влюбленными друг в друга, и поэтому игра в свидания для них бессмысленна, им не нужно демонстрировать что-то публике, им просто нравится быть в обществе друг друга. Вторая группа — это те мальчики и девочки, которые, не будучи влюбленными, зависят друг от друга, нуждаются в защите друг друга, это непопулярная девочка и непопулярный мальчик, которые скрывают свою неудачу, свой недостаток популярности, делая вид, что они очень нравятся друг другу. Вне группы ходящих на свидания есть большие периферические группы: мальчики и девочки, которые настолько физически незрелы или некрасивы, что чувствуют себя неподходящими для этой игры, где как бы ожидается физическая готовность к сексу, и еще мальчики и девочки, у которых недостаточно денег или подходящей одежды для этой игры, мальчики и девочки, которые настолько глубоко заинтересованы в чем-то другом, что это защищает их от желания тратить время на игру, которая им совершенно не интересна. Но у тех, кто допущен к игре, есть глубокий страх быть неправильным, ненормальным, это естественное следствие второпях составленных и слабо усвоенных культурных моделей. Страх отклониться от этих моделей удерживает их в игре, окружающий их мир подростков, каждый журнал, который они берут в руки, и ожидания их родителей — все это заставляет их продолжать игру, потому что считается, что это способ продемонстрировать свою успешность.
Но какое воздействие модель свиданий оказывает на актуальное половое поведение американцев? В первую очередь она определяет взаимоотношения мужчины и женщины как ситуативные. Вы «ходите на свиданку», вы определяете свою подругу, как «та, с которой вы ходите на свидание», вы стонете, потому что в городе не с кем пойти на свидание. Ситуация, определяемая как свидание, включает в себя выход в свет с девушкой или юношей правильного социального происхождения, в достаточной степени популярных, т. е. популярность этого мальчика или девочки должна быть немного выше, чем ваша собственная. Именно по этому тоскуют и этим хвастаются, когда достигают. Рассматривая ситуацию поверхностно, мы можем обнаружить не так много отличий от «девочки в лодочке» из мечтаний английских студентов или «девочки под полной луной», которая постоянно встречается в романтических песнях. Но мальчик, который хочет, чтобы у него было свидание, вовсе не заинтересован собственно в девушке, он заинтересован в том, чтобы быть в некой ситуации, преимущественно на публике, где знакомые люди увидят его вместе с девушкой, увидят, что у него есть девушка, и не просто девушка, а девушка, которая хорошо овевается и уделяет ему внимание. Он выводит ее в свет подобно тому, как выезжает на своей новой машине, чтобы похвастаться, но в данном случае отношение к девушке еще более безличное, чем к машине, потому что машина принадлежит ему (пока и он, и машина целы), а девушка согласилась выйти с ним всего лишь на один вечер. Эта долгая практика стремления и получения удовлетворения из ситуаций, которые сами по себе бессодержательны, дальше станет для американца хорошей заменой, по мерс того как он приспосабливается к требованиям новой работы, учится забывать старых друзей с прежней работы, потому что они больше не входят в состав группы, с которой он сейчас общается, от него ожидают стилизованной теплоты и сердечности по отношению к сослуживцам3. Во время последней войны английские наблюдатели были смущены кажущимся противоречием между тем, что среди американцев подчеркивается дружба между однополчанами, они очень горевали и у многих были нервные срывы после смерти приятеля, но подробное исследование показало, что эти отношения дружбы были временными и преходящими. Было обнаружено, что эта самая «дружба» была «встречей по одежке»: они дружили, потому что они оказались распределены в одну и ту же военную часть, а вовсе не потому, что каким-то образом понравились друг другу как личности. В результате эта дружба не дозревала и не становилась настоящей. Приятель-солдат, так же как и «девушка-на-свидание», — это функция ситуации, внутри которой определена модель поведения. Это не значит, что плохо прошедшее свидание не может вызвать переживаний, поскольку обязательства по отношению к тем, с кем человек оказался в паре в рамках данной ситуации, для американской молодежи очень важны. Даже если раньше ты не встречал человека, с которым ты сейчас пошел на свидание, следует сделать все возможное, чтобы не расстроить своего партнера. На самом деле все даже хуже, если вы встречаетесь первый раз, потому что ваш партнер (друг или подруга) в меньшей степени способен связать ваше поведение с какой-то регулярной и вполне простительной особенностью характера, и таким образом не принимать ваше поведение близко к сердцу.
Модели поведения, усвоенные во время свиданий, не только учат американских мальчиков и девочек ситуативному подходу к отношениям, но эти самые модели поведения важны, так как этот первый случай обнаружения эмоционального аспекта принадлежности к тому или иному полу в жизни американцев позитивно оценивается с тех пор, как голубая или розовая ленточка была повязана на погремушке или детской коляске. Страх, что мальчик окажется неженкой, конечно, присутствует всегда. Но во многих обществах, где мамы, кормя грудью младенца, хорошо осознают, что мальчик принадлежит к другому полу, а девочка — к их собственному, — первичное усвоение половых ролей происходит очень рано и в течение жизни не подвергается сомнению. Такое усвоение возникает в глубоко эмоциональной ситуации, а ситуация кормления — это прототип сексуальных отношений взрослых, не только из-за своей взаимной дополнительности, но и по эмоциональному тону. Мать может дразнить, позволять, провоцировать, поддаваться, у нее может меняться настроение. Так же может вести себя жена или любовница впоследствии, и такой же мужчина захочет видеть свою жену. Но в американской модели, где к детям обоего пола относятся в первую очередь как к личностям, когда в отношения с ними вмешиваются вещи и бутылочки, кроватки, пеленки разделяют тела родителей и тела детей, — все служит для того, чтобы заглушить это изначальное усвоение. Там, где половые различия подчеркиваются, акцент делается на самоуверенность и агрессию, а не на подавление телесных чувств. Вместо ситуации, в которой половая потребность ребенка крайне очевидна в четыре года, после чего скрывается до переходного возраста, мы имеем ситуацию приглушенной детской сексуальности и переживания собственного пола, за которым следует высоко развитая ролевая игра в раннем подростковом возрасте, вызванная вовсе не активностью половых желез и даже не воспоминанием о детских телесных радостях, но требованиями игры в свидания. Дети оказываются втянутыми в нее не вследствие призыва или потребностей тела, но из-за собственной самоуверенности, агрессивности, стремления к достижению, стремления быть успешными и популярными. Причем правила игры и вся игра описываются в очень сексуально нагруженных терминах. Девочка должна позаботиться о своих груди и ногах, а внимание мальчика сосредоточивается на всех мужских принадлежностях. Преувеличение принадлежности к определенному полу является одним из условий игры, а секс как таковой оказывается вторичным — это способ получить желаемое или достигнуть поставленной цели.
Девочка усваивает, что чем она привлекательнее и на работе, и на танцплощадке, тем больше у нее шансов получить повышение по службе или удачно выйти замуж. Она усваивает, что над привлекательностью можно работать, используя разум, деньги и ловкость. У девочки нет оправдания, она не может поникнуть в-етчаянии из-за того, что у нее плохая фигура или «не такие» брови. Соответствующая диета или аккуратно скроенная одежда поможет исправить фигуру, правильно подобранная косметика поможет исправить брови. В одной из известных «Школ очарования» на церемонии выпуска на экран проецируется фотография каждой выпускницы до поступления, на этих фотографиях мы видим избыточный вес, плохой вкус в одежде и отсутствие элегантности, а потом девушка отдергивает бархатный черный занавес и выходит сама, стройная, подтянутая, прекрасно одетая и накрашенная. Наибольших оваций заслуживает не самая красивая, но та, которая больше всего изменилась. Мальчик, который отказывается пригласить на свидание девочку, которая не строго выравнивает шовчики на чулках, делает то же самое, но в точности наоборот. Он гордится девушкой, которая следит за собой, которая показывает, что она вложила достаточно сил, чтобы он мог ею гордиться. И облик мальчика тоже все больше и больше начинает соотноситься с этой задачей — волосы, зубы, прическа, шляпа, костюм, все это должно демонстрировать, что он заботится о своем внешнем виде, а также о том, что он вообще уделяет внимание — повышению по службе, потребителю, рекламной кампании, клиенту и своей привлекательности как человека, с которым можно пойти на свидание. Если рассматривать все это с точки зрения другой культуры или с точки зрения недавнего визита в область собственного бессознательного, все это дает нам картину народа, где молодежь чрезвычайно озабочена сексом. Их единственный интерес в жизни — это любовь, и любовь определяется исключительно телесно, но мне кажется, что это огромная ошибка. Этот постоянный акцент на сексапильном внешнем облике — скорее, результат использования гетеросексуальной игры как прототипа успеха и популярности в подростковом возрасте. Модель свиданий влияет на сексуальные отношения в молодости и в зрелом возрасте еще и по-дру — гому. Мы, американцы, отказались от института дуэньи, которая сопровождает незамужнюю девушку, мы позволяем и даже одобряем ситуации, в которых молодежь может предаваться сексуальным экспериментам, каким пожелает, любым вариантам сексуального поведения. В то же самое время наше неодобрение, если девушка забеременеет, не стало меньше, и проблема незамужней матери, которой теперь нужно понять, что же делать с ребенком, тоже не стала ни чуточки легче. Мы не одобряем аборты, но при этом практически невозможно обеспечить адекватную и доступную информацию о контроле рождаемости в силу конфликта позиций протестантов и католиков по поводу этических вопросов, связанных с этой ситуацией. Мы растим девочек так, чтобы они были свободны, доступны, бесстрашны, и их больше не защищают, как в других культурах, стыдливость и страх. Мы воспитываем мальчиков так, чтобы они были столь же свободны и доступны, привыкали к обществу девочек и были требовательными по отношению к ним. Мы помещаем нашу молодежь в непереносимую, в общем-то, ситуацию: мы обеспечиваем им все условия для того, чтобы они делали то, за что мы их потом обязательно накажем.
Американская культура придумала странный способ адаптации к этой ситуации, т. е. петтинг, — сексуальные практики, которые не приводят к беременности. Сохранение девственной плевы, техническая девственность, стала гораздо менее важной, но беременность вне брака до сих пор как бы под запретом. Петтинг — это решение проблемы, но у петтинга свои собственные эмоциональные эффекты, он требует от юноши Pi девушки особенного типа адаптации. Первое правило петтинга — это потребность сохранять полный контроль над тем, насколько далеко зайдет дело. Один импульс, одно воплощенное желание полностью обладать или полностью отдаться — и игра постыдно проиграна. Контроль в этой опасной игре, очень похожей на катание на лыжах с горы, но к которой вовсе нельзя относиться также, всегда отдается девушке. Ожидается, что юноша будет просить как можно больше, а девушка не должна поддаваться ему. Можно счесть успешным свидание, где вообще нет петтинга, но только состязание умов, парирование словесных ударов: юноша пытается убедить девушку, что он настолько популярен, что у него хватит отваги попросить чего угодно, а девушка убеждает его, что она настолько популярна, что вовсе не нуждается в том, чтобы что-то ему отдавать. Если они друг другу нравятся, когда имеет место петтинг, юноша ожидает, что именно девушка будет удерживать его в рамках, а девушка ожидает, что он позволит ей удерживать его.
Именно из этой игры, которая снова и снова повторяется, иногда в течение десятилетия или около того до брака, происходит более поздняя картина супружеской жизни в Соединенных Штатах, где именно жена устанавливает модель сексуальных отношений. Именно из этого происходит неспособность многих американок полностью отдаваться в сексе, что для многих иностранцев оказывается источником смущения, досады, обиды, в результате чего формируются различные компенсации, например использование алкоголя для того, чтобы ослабить контроль, и популярный ^шф о непобедимом и неотразимом любовнике. Даже если девушка достаточно созрела, чтобы реагировать на предупреждения собственного тела, она сталкивается с необходимостью быть как бы совестью двоих, и в то же самое время ей приходится весело, легко и ловко играть в игру, которая никогда не заканчивается, и в которой она всегда может проиграть. Потому вовсе не удивительно, что фильмы и истории о любви в журналах восславляют стремление к полному подчинению, которому, однако же, никогда нельзя предаваться.
Модель поведения мальчика стол ь же сильно влияет на него. Он учится ценить ситуацию, в которой его держат в узде, в рамках, и девальвировать, обесценивать ситуацию, где девушка — плохая, где девушка, которой он хочет прямо сейчас обладать, доступна, и для него поощряющей ситуацией становятся отношения, в которых женщина может сказать «нет», и часто так и делает. Специалисты, проанализировавшие современные фильмы, подчеркнули растущую значимость образа «хорошей-плохой девчонки», которая выглядит как, возможно, плохая, а в конце оказывается хорошей4. Та же самая тенденция была предречена в куплетах начала 20-х годов:
Как быть нежной стервой, мне нужен совет,
Как согласие дать, сказавши «нет»?
В каком-то смысле ответ был воплощен в культуре американских подростков. Сейчас количество беременностей среди школьниц и студенток колледжей не стало существенно выше, чем двадцать пять лет тому назад, если рассматривать в процентном соотношении, учитывая количество и тип студентов. Двадцать пять лет назад были и дуэньи, и свидания назначались пораньше, не было поздних встреч. Сталкиваясь с требованием играть в эту опасную игру, молодежь бравирует и высоко задирает нос. Поразительное число людей рассматривают ситуацию с точки зрения того добра, которое она приносит, и считают, что хорошо, когда мальчик и девочка помогают друг другу «держаться на плаву». Такое партнерство, в котором каждый должен полагаться на помощь, понимание, ответственность и честность другого, — это основа современного американского брака. Браки молодых, которые, может быть даже чудом сохранились, пройдя испытания войны, жизни с родственниками, инфляции, слишком раннего родительства, неврозы посттравматического стресса, изоляцию и жизнь в чужих местах, основывались именно на этих добродетелях. Партнерство, которому научились юноша и девушка, когда они играли в сексуальные игры, удерживает их вместе, и они могут быть вполне счастливы, если расходящиеся нормы сексуального удовлетворения не были добавлены, ко всему прочему, к тем требованиям, которые американская культура налагает на человека, чтобы он мог назвать себя счастливым.
Во время периода свиданий существует императив, что подросток должен постоянно иметь возможность играть с сексом и выигрывать. Чем младше мальчик и девочка, когда они учатся играть в эту игру, в игру частично незавершенного, высоко контролируемого потакания импульсу, тем лучше они могут этому научиться. Чем они младше, тем меньше ситуаций, где может прорваться сильное чувство, которое помешает им учиться, но потом наступает брачный союз, и там императив совсем другой. Теперь в браке и мужчина, и женщина должны быть счастливы и всем довольны, здесь больше не имеет значения симметрия удовлетворения мальчика или девочки в той же самой опасной ситуации, когда они хотели выиграть совместно. В браке счастливая сексуальная жизнь по-разному определяется для мужчины и для женщины.
Для мужчины необходимо всеми силами избегать утраты потенции, которая определяется количественно — подсчиты — вается частота и длительность эрекций, интервал между первой и повторной эрекцией, аккуратность, точность в оценке силы собственного импульса. Существует неявное предположение касательно мужчин, что всякий, кто совокупляется, счастлив. Тот тип сексуальной жизни, который раньше помещался за пределы брака, в кварталах красных фонарей, теперь в какой-то степени оказался «импортирован» в брак. Теперь, так же как и тогда, мужчины не вырабатывают каких-то особых приемов, техника секса даже если и освоена, то в значительной степени скорее не благодаря, а вопреки, и к технике относятся с некоторым презрением. Но в то время, когда смыкалась пропасть между «хорошей женщиной», на которой мужчина женился, уважал ее и не распутничал с ней, и, с другой стороны, «плохой женщиной», к которой мужчина прибегал для разрядки физического влечения, и чья сексуальная свобода считалась просто вспомогательным средством для стремительного сексуального удовлетворения, — по мере того как «плохая» и «хорошая» женщина становились все более похожими друг на друга, возникало и новое поведение при свиданиях и петтинге. В английской и американской литературе поднялась шумиха относительно права и потребности женщин в таком же сексуальном удовлетворении, как и у мужчин.
Эта шумиха>была скрыта под личиной исследования женской психики, в результате которого обнаружилось, что у женщины существует такая же потребность в сексуальном наслаждении, как и у мужчины. Седобородые мужчины с лицами святых, которые писали об этом и стремились добиться признания этой точки зрения, наверняка, ощущали себя Дедами Морозами, которые принесли мешок подарков изобилия туда, где раньше была пустошь и мерзость запустения. Эти новости распространились, и примерно во время Первой мировой войны этот акцент на сексуальном удовлетворении женщины совпал с ослаблением сексуального контроля и с тем, что женщины стали все больше и больше работать в промышленности. Хорошей женщиной теперь стала называться женщина, которая должна получать удовольствие от секса, и получать его аналогично тому, как это переживает мужчина. Сейчас эту точку зрения нельзя назвать несостоятельной, и во Франции, и на Самоа считается, что в счастливых сексуальных отношениях мужчина должен гордиться тем, что он доставил удовольствие женщине, приведя ее к оргазму, сравнимому с его собственным. Ни на Самоа, ни во Франции не считается, что простое совокупление может привести к таким результатам. Возможно, мы перешли от пуританской позиции, в которой женщины не должны были получать удовольствие от секса, в то время как «плохие» женщины не получали удовольствие больше ни от чего, к такой сексуальной философии и практике, где мужчина обучается различным способам приведения женщины к оргазму Но теперь на сцене появляется еще один источник влияния, такой же сильный, как и первый, — это доктрина, что женщина должна испытывать оргазм совсем как мужчина, и что женщины должны испытывать оргазм не за счет выученной отзывчивости, реактивности, но от простого акта совокупления. Если женщина не испытывает оргазма при совокуплении, психиатры стали называть ее фригидной под влиянием европейской мужской версии межполовых различий. Однако, похоже, нет причин верить, что бурный оргазм как реакция на простое совокупление является естественным для всех женщин или что это верно для сколько-нибудь значительного числа женщин.
Таким образом, у нас имеется довольно сложный набор стандартов сексуальной адаптации, которые развивались бок о бок с изменениями в сексуальном поведении подростков, но эти стандарты для взрослых и правила для подростков не очень хорошо соответствуют друг другу. В подростковом возрасте мальчик научается тому, что проявления его потенции контролирует девочка, она учится не выходить за пределы каких-то рамок и четко контролировать себя и другого. А потом в браке они сталкиваются с требованиями, чтобы он действовал прямо и непосредственно, а она должна испытывать оргазм от простого и примитивного проявления потенции. Возвращение к петтингу считается регрессом и со стороны мужа, и со стороны жены. Мужу не нравится, когда что-то или кто-то вмешивается в проявления его потенции, которая теперь есть главный знак его успешной мужественности. Жена чувствует себя «неправильной», если она настаивает на заменяющих способах удовлетворения, а еще она ощущает себя виноватой, если ее не «уносит», и это после многих лет обучения вести себя так, чтобы ее не «уносило». Однако полная, тотальная релаксация, женское подчинение, самоотдача считается чем-то отличным от оргазма, и оно едва ли доступно женщинам, которые в течение многих лет всячески выкорчевывали в себе стремление подчиниться, отдаться.
Подобные расхождения между требованиями, предъявляемым к мальчикам и девочкам-подросткам, — действовать и одновременно контролировать свое гетеросексуальное поведение, с одной стороны, и с другой стороны — более поздними стандартами, из-за которых такое количество браков не достигают того, что называется сексуальной реализацией, счастьем, — вовсе не удивительно. Счастливые сексуальные отношения в браке стали теперь обязанностью, долгом, так же как и любое другое требование успеха в Америке. Американская культура так быстро росла, и она составлена из такого количества источников, что присутствие противоречий, подобных тем, которые есть даже в более старых и более слаженных культурах, что не удивительно, но похоже, что очень важно понимать, что чем более успешно младшие подростки справляются со сложностями свободы и требуемого поведения на свиданиях, тем хуже они оказываются приспособлены к тому, чтобы соответствовать критериям сексуальной адаптации в браке.