Пол и темперамент

От способа разрешения Эдиповой ситуации в зна­чительной мере зависит, как девочка или мальчик будут вос­принимать свою половую принадлежность. Но ребенку еще не просто определить и принять ее, зная, что в соответствии со строением своего тела он вырастет в мужчину или женщину с определенной репродуктивной ролью. Чем старше становится ребенок, тем большего его (ее) начитает волновать вопрос: «На­сколько я мужчина (или женщина)?» Окружающие люди кого- то из мужчин называют слишком женственным, кого-то из женщин — мужеподобными, а других — настоящими мужчи­нами или настоящими женщинами. Дети слышат, что какие-то из занятий мужчин считаются более или менее для них подхо­дящими, а у женщин — постыдными для ее женского достоин­ства или нет. Такие качества, как отзывчивость, упрямство, чув­ствительность, стоицизм, выносливость, сила воли, приписы­вают одному из полов в большей мере, чем другому. Ребенок видит вокруг себя не одну модель отношений, но множество и примеряется к ним: в зависимости от их понимания он может чувствовать себя уверенно и спокойно, обеспокоенно и неуве­ренно или вообще отчаяться разрешить вставшую перед ним проблему

В любой группе людей возможно расставить мужчин и жен­щин по некоей шкале между наиболее воплощающими в себе мужские и женские признаки, тогда в середине окажутся те, у кого менее всего выражены специфические признаки того или иного пола. Это касается как вторичных (оволосение генита­лий, наличие бороды, подкожного жира и т. д.), так и первич­ных половых признаков (размер грудей, таза, соотношение об­хвата бедер и туловища). Различия могут быть даже более вы­раженными, если мы введем такие признаки, как чувствитель­ность кожи, тембр голоса, размашистость движений. Кроме того, вне зависимости от размера группы, число людей, при­нимающих занятия или платье противоположного пола либо живущих половой жизнью с представителями своего пола, бу­дет очень невелико. Наличие полного трансвестизма будет за­висеть то того, насколько такая возможность признается той или иной культурой.

Среди многих племен американских индейцев существова­ла социальная роль «бердане» — мужчины, одевавшегося как женщина и выполняющего женскую работу, в противовес чрез­мерному акцентированию роли храбрости и выносливости сре­ди мужчин. В других частях света, например в Океании, несмот­ря на довольно частые в церемониях ритуальные перемены ро­лей, во многих племенах не существует представления о воз­можности для кого-либо из членов племени полностью осуще­ствить такую перемену в своей жизни. Отмечаются иногда поло — ролевые перевертыши для обоих полов (как у народов Сибири, где перемена половой роли связана с шаманизмом); только для мужчин, но не для женщин; либо с большой степенью случай­ности, без всяких правил. Но есть по крайней мере два приме­ра, когда в этом поведении выражается контраст социальных ролей: выразительный трансвестизм индейцев-мохаве1, где пе­реодетый мужчина изображает беременность и роды, удаляясь из поселения и ритуально «разрешаясь от бремени» камнями, а также отмеченный мною у самоанцев, которые не признают трансвестизма, пример — один юноша явно предпочитал си­деть среди женщин и плести циновки. Общество может изоб­рести весьма сложные роли, которые привлекут многих людей, но без подсказки не стали бы их искать. Из опасения, что их поведение сочтут женоподобным, многие юноши могут искать спасения в выраженно-женском поведении. Социальная деви­ация может возникнуть из-за пустяка — чуть более редкой рас­тительности на подбородке, чуть более выступающих грудных желез. Если мы хотим понять такой опыт, как приходится де­лать всем детям, следует посмотреть, как значение этих разли­чий расценивают теоретики.

Мы пока отбросили всю сложную культурную надстройку, выделив только наличие или отсутствие трансвеститных ролей, их признание и толерантность к ним либо откровенное подав­ление гомосексуальных отношений, но даже на этом уровне от­мечаются различия, требующие объяснения. После анализа са­мооценок из подробных психоаналитических описаний паци­ентов западного общества, демонстрирующих, как различные ошибки воспитания, ошибочная идентификация не с тем роди­телем, чрезмерный страх перед родителем противоположного пола могли подтолкнуть мальчиков и девочек к половой инвер­сии, перестановке ролей, тем не менее остается понять основ­ное. Если выстроить мужчин любой группы людей в ряд, мы уви­дим широкий диапазон внешнего выражения мужских призна­ков, так же как и степени выраженности маскулинного поведе­ния. Женщины любой группы продемонстрируют сходное раз­нообразие, даже с большим разбросом, если дополнить картину рентгеновскими снимками, чтобы не обманываться внешним впечатлением от объема бедер и точнее определить женские реп­родуктивные качества по объему малого таза2. Не объясняет ли этот диапазон различий эндокринным балансом в организме, зависимостью полноценного функционирования обоих полов от взаимодействия мужских и женских гормонов, а также их взаи­модействия с другими железами внутренней секреции? Не об­ладает ли каждый человек потенциально бисексуальностью, ко­торая может быть спровоцирована физиологически избытком или недостатком тех или иных гормонов, психологическим на­рушением в процессе взросления личности либо социально, ког­да мальчиков воспитывают только женщины или же, наоборот, совершенно отдельно от женщин, а также когда обществом пред­писываются или поощряются различные формы перемены ро­лей? Когда люди (или крысы) подготовлены общественными установками реагировать сексуально на других особей своего пола как на взрослых, предпочитая их особям противоположно­го пола, — не является ли это воздействием на обоеполую осно­ву личности, в значительной мере отличающуюся по своей струк­туре у членов той или иной группы?

На первый взгляд представляется весьма вероятным, что, видимо, подобная гипотеза должна лечь в основу исследова­ний. Действительно, если взять группу маленьких мальчиков, может показаться более легким подготовить к перемене роли тех, кто выглядит «как девочка», а из группы девочек — тех, кто более всех похож на мальчишку. И не означает ли тогда эта «лег­кость» наибольшую степень проявления физической бисексу­альности? Однако имеющийся материал заставляет нас заду­маться. Самые тщательные исследования не выявили связи гор­монального баланса и проявлений гомосексуального поведе­ния. Несомненно, немногие люди, обладающие как мужски­ми, так и женскими половыми органами, являют собой редкие аномалии, но и их изучение пока пролило недостаточно света на главную проблему. Как у женщин, так и у мужчин в целом, как ни странно, не выявлено положительной корреляции меж­ду очень высокой степенью выраженности половых признаков и плодовитостью. У супермужчины-здоровяка может вообще не быть потомства, а у самого бледного, замухрышистого, жено — личных народов, я пришла к предположению, что в каждой группе людей существуют представители тех же типов тело­сложения, что мы начинаем выделять среди населения своей страны, хотя в различной пропорции и, возможно, не полного набора основных типов. Кроме того, я также полагаю, что при­сутствие этих контрастных типов телосложения важно для раз­вития у ребенка оценки своей половой идентификации.

Если мы признали наличие сопоставимого диапазона типов телосложения в каждом человеческом обществе, распределение в любом отдельно взятом континууме по степени выраженности мужских качеств будет дезориентирующим, особенно в глазах растущего ребенка. Следует вместо этого выделить несколько типов континуумов, и уже внутри них различать наиболее мас­кулинных представителей и людей с наименее выраженными мужскими половыми признаками. Мужчина маленького роста и хрупкого сложения, без признаков бороды и развитых муску­лов, который становится отцом выводка детей, тогда не будет выглядеть таким уж отклонением от нормы, а будет восприни­маться как мужской вариант человеческого типа, где оба пола маленького роста, хрупкого сложения и с небольшим оволосе­нием. Высокая молодая женщина с едва заметными грудями, которая тем не менее способна нормально выкормить своего ребенка, хотя молоко у нее, кажется, струится прямо из ребер, тогда тоже не будет рассматриваться как женщина с недостаточ­но развитыми половыми признаками, ибо это совершенно про­тиворечило бы успешному вынашиванию и выкармливанию ею нескольких детей, а будет отнесена к тому типу людей, у кото­рых женщины обладают маленькими и почти незаметными гру­дями. Мужчина-гора с обросшей волосами грудью, чьи мужские достоинства бледны и невыразительны, тогда будет восприни­маться просто как менее выраженный мужской вариант внутри типа, где нормой является обладание горой мышц и сильной ра­стительностью. А женщина, чья малая плодовитость контрасти­рует странным образом с полными грудями и бедрами — лишь как представительница типа женщины с подчеркнуто развиты­ми грудными железами и широкими бедрами, невысокая спо­собность рожать детей которой выделяется только потому, что ее обычно сравнивают с женщинами менее крупной комплек­ции. Кажущееся расхождение между рентгенограммой тазовой области и внешними измерениями также может быть объясне­но, если подойти с предлагаемой точки зрения.

Сходным образом выделяются и варианты внутри типов лич­ностных характеристик. Страстная инициативная женщина тогда попадет в одну группу со страстными инициативными мужчинами и будет тогда выглядеть не львом, а львицей в по­добающем ей окружении. Если поместить робкого застенчи­вого мужчину бок о бок не с бой-бабой, а с еще более робкой, чем он, женской версией, он на ее фоне будет выглядеть гораз­до мужественнее. Полный мужчина с мягкой грудью, двойным подбородком и выступающими ягодицами, которому достаточ­но, казалось бы, только шляпку надеть, чтобы совсем превра­тить его в женщину, рядом с не менее полной женщиной все же останется мужчиной с достаточно недвусмысленно выражен­ными половыми признаками: главное сопоставлять его не с мужчиной другого типа, а с женщиной его собственного. А изящные танцоры мужского и женского пола, практически вовсе без бедер и груди, вместе с тем не будут восприниматься как женоподобный мужчина и женщина-мальчик, а лишь как мужчина и женщина своего особого типа. Совершенно так же, как невозможно определить пол самца кролика при сопостав­лении его поведения со львиным, оленьим или павлиньим (куда логичнее проводить сравнение кролика с крольчихой, льва со львицей, оленя с оленихой, а павлина с павой), не стоит сопо­ставлять наличие бороды у мужчин со степенью развитости ipy — ди у женщин, сваливая в кучу всех мужчин и всех женщин, а значительно полезнее было бы и для науки, и для наших детей, если бы мы искали сопоставления внутри группы мужчин и женщин определенного типа.

Большое количество весьма запутанных теоретических воп­росов тогда тоже прояснится. Возьмите, к примеру, проявле­ние половой активности и причины того, почему наибольшая активность проявляется рано взрослеющими мужчинами. Яв­ляются ли такие мужчины более маскулинными либо просто мужчинами другого типа? Возьмем еще два крайних примера: скажем, женщину, живущую в племени, где, как у арапешей, нет даже представления о женском оргазме, но сексуально ак­тивную и знающую, чего она хочет от партнера, и другую жен­щину, воспитанную по нормам племени наподобие мундугу — моров, от которой ждут сексуальной требовательности, а не ма­теринской заботы, но проявляющую, напротив, заботливость и отзывчивость. Такие отклонения не будут больше рассматри­ваться как выражения большей или меньшей феминности, а как различные типы женщин, настолько биологически глубо­ко заложенные, что никакие усилия общественного воспита­ния не смогли их полность подогнать к тому типу, который в Данной культуре считается женским или мужским.

Кроме того, растущий ребенок будет сталкиваться с отдель­ными людьми — взрослыми, подростками и детьми, — которых общество будет делить на мужскую и женскую группы в соот­ветствии с их основными половыми признаками, но которые на деле выказывают достаточно широкий диапазон как физичес­ких особенностей, так и черт поведения. Из-за огромной важ­ности основных половых признаков, которые во многом пре­допределяют восприятие мира ребенком через телесные реак­ции и реакцию других людей на его принадлежность к тому или иному полу, большинство детей избирают женские или мужские качества как свою первую идентификацию среди окружающих. Но после этого растущий ребенок начинает сравнивать себя с окружающини не только по физическому строению, но в боль­шей степени по своим побуждениям и интересам. Все ли они подобают их полу? «Я — мальчик», но «мне нравятся яркие цве­та, а цвет интересует только женщин». «Я — девочка», но «я бы­стронога и обожаю бегать и прыгать. Бег, прыжки, стрельба стре­лами — занятия для мальчиков, а не для девочек». «Я мальчик», но «мне нравится мять в пальцах мягкие ткани; трогать все — женское занятие, поэтому оно меня будет приближать к девоч­кам». «Я — девочка», но «пальцы мои так неуклюжи, мне гораз­до легче махать топором, чем нанизывать бисер на нитку; топо­ры держать — мужское дело». Значит, ребенка, продолжающего исследовать свои силы, заставляют отказаться от части своего биологического наследия, которое вступает в резкий конфликт с половым стереотипом его культуры.

Кроме того, половой стереотип, предопределяющий соот­ношение человеческих интересов и занятий с их полом, не аб­солютно беспочвен. Представление о том, что приличествует делать мужчине в определенном обществе, предписывающий, чем интересоваться и заниматься каждому полу, имеет некото­рую объективную базу. Идеал мужчины в определенном обще­стве может близко соответствовать тому или иному типу муж­ского темперамента. Идеал женщины может соответствовать женщине такого же типа или же другого. Помочь же детям, не принадлежащим к этим предпочтительным типам, классифи­цировать себя смогут лишь их бесспорные первичные половые признаки. Их импульсы, предпочтения, так и, позднее, черты телосложения — все будет отклоняться от принятой нормы. Всю жизнь они будут обречены ощущать себя среди членов своего пола неполноценными мужчинами и женщинами только отто­го, что культурный идеал основан на ином наборе черт, не ме­нее полноценном. Поэтому и сидит похожий на кролика муж­чина маленького роста возле того, кому больше подходит срав­нение со львом, страдая от несоответствия и недостатка муже­ственности, и может быть, единственно по этой причине веч­но мечтает о женщине-львице. А та, убежденная до глубины души в отсутствии у нее женственности по сравнению с малень­кими, кроличьего типа женщинами, преобладающими в дан­ном обществе, единственно от отчаяния может стремиться к браку с кроликоподобным мужчиной. Возможно также, что этот похожий на кролика мужчина, который в полной мере проявил бы присущую ему силу чувства и другие маскулинные черты, если бы был воспитан в рамках культуры, признающей его пол­ноценным мужчиной, способным выбрать супругу, удержать и защищать ее, опустит руки, внутренне причислит себя к жен­щинам и сделается настоящим гомосексуалистом, соединив­шись таким образом с мужчиной, обладающим полным набо­ром великолепных мужских качеств, которых он лишен от рож­дения.

Иногда встречаются пары мужчин сходного типа телосло­жения и поведения, художников или музыкантов. Один из них позиционирует себя как воплощение маскулинности, с блес­тящими волосами и сверкающими глазами, который может за­ставить всех женщин в помещении, куда заходит, ощутить себя еще женственнее. А другой идентифицирует себя как любитель мужчин, взгляд и поступь его неуверенны, а при встрече с груп­пой женщин он старается подладиться к ним с извиняющейся интонацией. Но по своим физическим характеристикам, вку­сам, складу ума эти мужчины настолько близки, что их можно поменять местами. Первый воспитывался в жесткой обстанов­ке наподобие американского фронтира, а второй — в космо­политски-европейской; в мире первого мужчине не подобает брать в руки ничего кроме револьвера, охотничьего ножа или хлыста, а в мире второго мужчины играют на тонких музыкаль­ных инструментах. При наблюдении за такой парой плодотвор­нее искать не возможные гормональные отклонения, но более выраженное расхождение, причем в большей степени у одно­го, чем у другого, между их образом жизни и нормами, приня­тыми в данном обществе для мужчин.

Если действительно различия между типами телосложения столь велики, что маскулинность может так сильно отличаться У мужчин различных типов и даже иметь некоторые феминин­ные признаки, намечаются далеко идущие выводы, касающи­еся не только интерпретации внутриполовой вариативности, а также перемены полов и полового несоответствия, отмечаемые внутри любого общества, но и в самой модели взаимоотноше­ний между полами. В некоторых несложно устроенных обще­ствах, а также в некоторых кастах внутри сложных обществ можно заметить тенденцию к выделению в качестве эталона для обоих полов людей одного типа телосложения. Аристократы, пастухи-скотоводы, лавочники могут, соответственно, ценить выше всего утонченный изящный чувствительный тип, либо тип высокорослых, неукротимо гордых, вспыльчивых, сексу­ально требовательных и трепетных людей, либо полных и спо­койных мужчин и женщин. Но мы не знаем, дополняют ли муж­ские и женские идеалы друг друга таким образом, в любой дан­ной культуре. Похоже, что, когда идеалы двух полов бывают существенно взаимосвязаны, имеется возможность формиро­вания более тонко сбалансированного, более соответствующе­го биологическим предпосылкам идеала брачного союза, и ре­ально существующие формы браков бывают тогда более гар­моничными. Когда те мужчины и женщины, которые не соот­ветствуют идеальным типам, пытаются использовать разнооб­разие формы брачных союзов, иногда напоминающих изящно переплетенные па изысканного балета, в другом случае харак­теризующиеся напряженной гордой сдержанностью, а в тре­тьем — дежурным послеобеденным стаканом горячего молока, но ставших одобренными и развитыми идеальными моделя­ми, — эти мужчины и женщины по крайней мере сталкивают­ся с последовательными, хотя и чуждыми им культурными об­разцами, что облегчает освоение последних.

Давайте на минуту представим аристократическую семью, для которой идеальный тип мужчины и женщины подразуме­вает высокий рост, гордый, вспыльчивый темперамент, боль­шую и очень избирательную сексуальную требовательность. И вот в такой аристократической семье рождается толсгенький мальчик, отличающийся добрым нравом, который очень лю­бит поесть и имеет совершенно неопределенные вкусы. На про­тяжении детских лет его будут пытаться приучить к поведению, присущему совсем иному типу, чем у него, включая представ­ление об идеале женственности в образе гордой, нервной, тре­бовательной аристократки. Женившись на подобной девушке, он будет знать, как с ней обращаться и что она будет от него ожидать. Если же он женится на девушке, столь же сильно от­личающейся от идеального типа, как и он, тем не менее у каж­дого из них в сознании будет уже заложен выученный тип по­ведения: они будут относиться друг к другу таким образом, как если бы оба были нервные и гордые натуры. Их жизнь в таком случае будет более искусственной, чем у пары, в действитель­ности обладающей качествами того типа, для которого были подогнаны эти культурные роли, однако сама определенность ролей мужского и женского поведения помогает их играть. В любой столь жестко нормативно очерченной культурной си­туации, найдутся такие индивиды, которые поднимут бунт, по­кончат с собой, — если культура допускает этот, — уйдут в за­гул, станут фригидными, уйдут в себя, сойдут с ума; или — если хватит божьего дара — станут инноваторами новых форм куль­туры. Но большая часть этих бунтовщиков все же усвоит тра­диционные модели поведения, даже если они им чужды.

Поэтому в каждом из изучавшихся мной обществ выделя­лись те, кто особенно резко не совпадали с преобладающим ти­пом телосложения и предполагаемого поведения, и те, кто при­спосабливались тем или иным образом, в зависимости от их собственного типа телосложения и культурных предпочтений. Скажем, юноша, который вырастет в высокого, гордого, свое­нравного мужчину, кого гордость делает весьма чувствитель­ным и склонным к смущению, будет иметь на Бали, Самоа, среди арапешей и манус совершенно разную судьбу. У манус он укроется в системе рангов и различий, которые у них в ходу, будет сильнее интересоваться ритуалами, чем торговлей, а в обычную при торговых сделках перебранку будет вносить боль­ше жара и гнева, чем положено. В селении Самоа такому муж­чине из-за его чрезмерной вспыльчивости придется много лет ждать, пока ему доверят стать главой семьи, пока он не растра­тит своих страстей в противоборстве с мягким сопротивлени­ем его неподобающему эгоизму. На Бали такой человек может брать на себя большую ответственность по сравнению с други­ми, а когда окажется не в состоянии выполнить взятые обяза­тельства, станет мрачным и нелюдимым от смущения. А вот среди живущих в Новой Зеландии маори такой человек мог бы стать почти что воплощением идеального типа: его гордость соответствовала бы потребности в гордом характере, буйство — потребности в силе, а способность быть нежным в страсти на­шла бы совершенное выражение, потому что идеальная жен­щина здесь обладала бы такой же гордостью и нежной страст­ностью, что и он.

Но в сложно устроенных современных обществах нет столь явно выраженных предпочтений и столь идеально совпадаю­щих ожиданий даже в одном социальном классе, внутри про­фессиональной группы или в сельской местности. Предписан­ные мужчинам и женщинам роли не обязательно согласуются Друг с другом, и каким бы ни был мужской идеал, имеется ма­лая вероятность того, что соответствующий ему женский тип также будет идеальным. Случайные обстоятельства, связанные с миграциями, межклассовыми браками, жизнью на границе между двумя культурами могут привести к тому, что женский идеал будет взят совсем из другого типа, нежели мужской. Сам стереотип может быть усложнен ожиданиями разного характе­ра и затем вновь разделиться, так что тип идеального любовни­ка будет сильно отличаться от идеала брата или мужа. Модель взаимоотношений между полами: соотношение сдержанности и интимности, активности и уступчивости, инициативы и от­вета, может являться результатом смешения нескольких совме­стимых типов поведения, а не вытекать из одного типа. Необ­ходимо гораздо больше материалов о пределах в которых эти конституционные типы могут быть идентифицированы и изу­чены, прежде чем мы сможем ответить на дальнейшие вопро­сы о дифференциальной силе, стабильности и гибкости куль­тур, в которых половые идеалы порой имеют смешанный ха­рактер или звучат единой лирической темой; причем эти идеа­лы или настолько инклузивны, что каждый мужчина или жен­щина находит в них свое неясно определенное место, или столь резко очерчены, что множество мужчин и женщин вынуждены вырабатывать противовесные модели поведения за пределами этих идеалов.

Признание таких возможностей в значительной мере повли­яет на подход к воспитанию детей в современном обществе. Мы будем иметь возможность перестать характеризовать поведение мальчика, проявившего интерес к занятиям, считающимся жен­скими, а также более склонного к проявлению чувств как «жен­ственное» или «женоподобное», а вместо этого попытаться представить, к какому типу маскулинности он ближе, мужчи­ной какого типа он может стать. Первичные половые призна­ки, определяющие принадлежность мальчиков к мужскому полу, — качества межтиповые, аналогичные отнесению в один класс самцов кролика, льва и оленя, но ни в коем случае не пе­рекрывающие их специфичных видовых кроличьих, львиных или оленьих свойств. И тогда не потребуется классифициро­вать маленькую девочку на том основании, что она проявляет большую, чем положено девочкам, склонность разбирать и раз­ламывать вещи, как неженственную. В этом будущем мире де­тям не станут отказывать в их принадлежности к своему полу оттого, что они выше или ниже, чем полагается, худее или тол­ще, с более или менее выраженной растительностью на теле, не придется им и расплачиваться потерей половой идентифи­кации за особую природную одаренность: мальчикам — за тон­кое осязание, а девочкам — за удалую езду верхом.

Если мы способны придать человечеству дополнительный импульс для преодоления испытаний и препятствий нашего труднейшего периода истории, необходимо предоставить кар­тину такого благодарного будущего, чтобы никакая жертва не показалась слишком великой на пути к его достижению. И в этой картине будущего исключительно важна та степень, с ко­торой мужчины и женщины смогут чувствовать себя комфорт­но в своих собственных телах и во взаимоотношениях с пред­ставителями другого типа3.