ЖЕНИХ

Просватанный парень.

Парня начинали называть Ж. сразу же после сговора — Это наименование сохранялось за ним до брачной ночи, После которой его обычно обозначали словом «молодой».

Ж. был центральной фигурой свадьбы и олицетворял собой ее активную сторону, от которой исходила инициати­ва брака. Он рассматривался как своего рода «завоеватель» Невесты. Это нашло отражение в использовании военной или охотничьей терминологии применительно к партии Ж., а также в некоторых ритуальных действиях Ж. и сопро­вождавших его лиц. Окружение Ж. называли «дружиною», «литвою», «охотниками», «верными служками», а их дейст­вия по отношению к невесте и ее подругам рассматривались

Как захват, полон. Это проявлялось уже во время обряда Сватовства, когда сваты рекомендовали себя родителям не­весты как охотников, преследующих куницу, спрятавшуюся якобы в этом доме. Приезд Ж. за невестою для отправле­ния в церковь на венчание почти повсеместно рассматри­вался как своего рода военный поход для захвата девушки. Подруги невесты, жители ее села в этом случае выступали как «защитники»: старались не пропустить поезд Ж. в де­ревню, перегораживая улицу веревками, закрывали двери дома невесты, стараясь спрятать ее от «злодиев-супостатов». В старинном причитании невесты говорится, о том, что у нее имеется от них надежная охрана: «И у дверей были приставлены придвернички / И у ворот да были крепки караулыцички» (5, с. 471). Демонстрация мужской воли Ж. проявлялась также в обычае, распространенном в селах Среднего Поволжья: здесь было принято «отнимать косу» у невесты во время обряда «расплетания косы», ломать репей — символ девичьей красоты, насильно усаживать в сани, отправляясь в церковь для венчания. В некоторых деревнях невеста, уезжая под венец, предлагала Ж. взять вожжи ее коня, демонстрируя тем самым свою покорность «завоевателю». Повсеместно существовал обычай, когда не­веста в брачной комнате, стоя на коленях, снимала с Ж. сапог в знак признания своей «неволи».

Вместе с тем непосредственное участие Ж. в свадебном обряде было довольно пассивным. По ходу свадебного дей­ствия Ж. выполнял лишь то, что предписывалось обрядом, а все действия, требовавшие активности с его стороны, со­вершались через сватов, дружку или других поезжан, кото­рые выступали (в первую очередь дружка) как своего рода заместители Ж. Будущий Ж., например, редко участвовал в сватовстве девушки, доверяя это родителям или сватам. Если он все-таки шел вместе со сватами, то дожидался ито­гов переговоров на улице или в сенях, появляясь в доме только в случае положительного исхода дела. Ж. не прини­мал непосредственного участия в ритуале осмотра родствен­никами невесты своего дома и хозяйства, за него эту функ­цию выполняли родители (см. Сватовство). Ж. был доста­точно пассивен и в день венчания (см. Венчальное утро, Свадебный поезд). От его имени обычно действовал дружка. Он выводил Ж. из дома для поездки за невестой, давал выкуп людям, загораживавшим дорогу свадебному поезду, Просил девушек пропустить поезжан в дом, угощал их от имени жениха орехами, конфетами, торговался вместо него во время обряда выкупа невесты и т. д. В Олонецкой губ., например, был распространен обычай, по которому Ж., при­ехав со свадебным поездом, не имел права первым войти в дом невесты. Он посылал туда дружку, и тот после длин­ных переговоров и обильного угощения, получал разреше­ние привести Ж., ожидавшего в чужом доме. По обычаю, распространенному в той же губернии, Ж. не должен был сам после венчания просить у своих родителей разрешения привести в дом молодую жену. Он отправлял с этой целью дружку, который, обгоняя свадебный поезд, подъезжал к ро­дительскому крыльцу и спрашивал: «Князь молодой низко кланяется, можно ли князю с княгиней новобрачной в дом въехать?» После согласия он отправлялся навстречу ново­брачным и, останавливая их сани, говорил: «Князь молодой! Родители с усердием желают принять в дом княгиню ново­брачную» (5, с. 492—493). На свадебном пиру Ж. молча сидел рядом с невестой, в то время как его величали, хва­лили, корили, а затем отводили вместе с невестой на брач­ную постель. Во многих деревнях Русского Севера Ж. не полагалось проявлять инициативы даже на брачном ложе. Ее должна была выразить невеста, а Ж. мог сообщить о своем желании в иносказательной форме. Если ему хотелось, на­пример, обнять невесту, то он обычно говорил ей: «низко спать», и она обнимала его, если поцеловать — «пить хочу».

Свидетельством пассивной роли Ж. являлось также его постоянное молчание в ходе всех ритуалов свадьбы. Он ни­чего не говорит во время сватовства, смотрин, молчит при передаче даров, во время угощений на девичнике, не разго­варивает с невестой перед отъездом под венец, на свадеб­ном пиру. Все разговоры ведут за него родители, дружка, тысяцкий, сваха.

Участие в обрядовых действиях Ж. было более скромным по сравнению с многообразной ритуальной деятельностью невесты. Это определялось прежде всего тем, что Ж. не приходилось покидать родной дом, уходить на чужую сторо­ну, в чужую семью. Единственное, что он терял, вступая в брак, так это свое «молодечество», то есть утрачивал свое место в молодежной группе. Переход из возрастной кате­гории неженатых молодых людей в группу женатых муж­чин отмечался гуляньем Ж. «со дружиною» по деревне. Прощание Ж. с «молодечеством» проходило очень шумно. Ж. и парни, с которыми он «проводил свои молодые годы», устраивали пирушки, гуляли по деревне и ее окрестностям, пели под гармонь разбойничьи и удалые песни:

Хороша наша деревня,

Только улица грязна.

Хо-хо! О-хо-хо!

Только улица грязна!

Хороши наши ребята,

Только славушка худа.

Хо-хо! О-хо-хо!

Только славушка худа!

Величают нас ворами,

Все разбойничками.

Хо-хо! О-хо-хо!

Все разбойничками.

Мы не воры, мы не плуты,

Не разбойнички!

Хо-хо! О-хо-хо!

В некоторых западных губерниях переход парня в группу женатых мужчин осуществлялся через обряд расчесывания волос Ж., который проводился в венчальное утро. В Псков­ской губ. дружка сажал Ж. на перевернутую квашню и, вложив гребень в волосы Ж., предлагал родителям и всем присутствовавшим расчесать ему волосы. Девушки при этом пели:

Родимый батюшко, очеши головушку гладко-гладенько, У меня у молодца ручки не вздымаются, сердце

Ужаснулося.

После выполнения обряда Ж. сажали за стол в красный угол, осыпали его зерном и хмелем, чтобы был богат и счастлив в семейной жизни.

Главной же заботой Ж. во время свадебного периода было регулярное посещение невесты и поднесение подарков ей и ее подругам. В старинной свадебной песне о таком заботливом Ж. говорится с большой похвалой:

Он все хожучи да к Марье своей,

Гостинцы ей ношучи.

Первый гостинец — изюмец,

Другой гостинец — пряничек,

А третий гостинец — уж только бел сахар,

А четвертый подарок — сам на двор.

Литература:

1. Тура А. В. Жених // Славянские древности. М., 1999. Т. 2; 2. Зорин Н. В. Русский свадебный ритуал. М, 2001; 3. Лаврентье­ва Л. С. Хлеб в русском свадебном обряде // Этнокультурные тра­диции русского сельского населения XIX — начала XX в. 1990. Вып. 2; 4. Макашина Т. С. Свадебный обряд // Русские. М., 1997; 5. Причитание Северного края, собранные Е. В. Барсовым. СПб., 1997. Т. 2; 6. Смеричанский В. Д. Этнографический очерк из быта крестьян Псковского уезда // Псковский статистический сборник 1871 года. Псков, 1871.

И. Шангина