ВЫШИВАЛЬЩИЦА

Женщина, занимающаяся вышиванием.

Вышивание в русской деревне считалось девичьим заня­тием. Замужние женщины обучали этому искусству своих дочерей, но сами вышивали редко, так как свободное от земледельческих работ время посвящали изготовлению тка­ней, которых семье требовалось очень много (см. Ткачея). Девушки вышивали подарки для возлюбленных («почётни — ков», «мильенков», «дроль»): кисеты, кошельки, носовые платочки; предметы, составляющие их приданое: рубахи, передники, платки, полотенца, подзоры простыни; а также свадебные дары: полотенца, ширинки, рубахи для будущего Жениха и свекрови.

Девушки начинали заниматься вышиванием осенью, когда кончались все земледельческие процессы, однако основная работа разворачивалась в светлое весеннее время года — после Масленицы. Для вышивания девушки собирались не­большими группами в избах или, когда становилось тепло, на лугу. Осенью в воскресные и праздничные дни, а также в дни, запрещенные для прядения (см. Пряха, Ткачея), они вышивали и на посиделках. Девушки выполняли эту работу даже во время «гостибной недели», то есть будучи в гостях у родственников, живших в других деревнях, где они участ­вовали в молодежных играх, посиделках, заводили знакомст­ва. В свадебном причитании невеста просит мать отправить ее, как прежде, в гости, положив в сундучок кроме «любимой покрутушки» (одежды) все, что нужно для девичьего руко­делья, в том числе и «щепетеньице» — вышивание, и мелочи, нужные для этого: нитки, иголки, наперсток и т. п.

И снаряди мне-ка, родитель-родна матушка, И мне девочье ты, родитель, рукодельице, И мне-ко мелкое, родитель, щепетеньице, И мне шелков да прясть, родитель, шемахинскиих, И мне-ка пялышек, родитель, точёный, И веретеночки, родитель, золочёный, И вышивать да мни узоров разноличных!

Вышивка выполнялась обычно красными хлопчатобу­мажными (шелковыми) или белыми льняными (хлопчатобу­мажными) нитками по белому полотну домашней выделки. Однако в деревнях Центральной и Южной России вышивка могла быть и более яркой. Там использовались помимо крас­ных и белых также синие, желтые, зеленые и фиолетовые хлопчатобумажные, или шелковые, или шерстяные нитки, добавлялись блестки, серебряная крученая нить и канитель. Вышивали короткой стальной иглой в пяльцах, представляв­ших собой круглую или прямоугольную раму, на которую натягивалась ткань. Девушки из разных мест России приме­няли для вышивания разные технические приемы. На Рус­ском Севере, например, получили распространение такие швы, как роспись, гладь («атласник»), набор, исполнявшиеся по счету нитей, тамбурный шов по предварительно нарисо­ванному контуру, а также «вырезы», выполняемые способом

Выдергивания или вырезания части нитей основы и утка и перевивкой оставшихся нитей. В центральных губерниях Европейской России девушки делали узор косым стежком по цельной ткани или цветной перевитью по разреженной ткани, при которой рисунок получался путем переплетения цветными нитками оставшихся в ткани нитей основы или утка. Орнамент вышивки был довольно сложным и выглядел «хитроручным изрядством», «шелковидным ухищрением». На полотенцах, ширинках, рубахах, головных уборах изо­бражались разнообразные ромбы, розетки, квадраты, крес­ты, объединенные в бордюры, а также стилизованные рас­тения и женские фигуры, птицы, прежде всего водоплаваю­щие и тетерки, животные: лоси, олени, кони, львы, барсы, в том числе фантастические грифоны и единороги, сирины и алканосты.

В произведениях народного творчества, в пословицах, загадках, а особенно в колядках — поздравительных свя­точных песнях, в текстах девичьих подблюдных гаданий (см. Девичьи гадания), в троицко-семицких песнях выши­вание осмыслялось как занятие, обязательное для девушки брачного возраста. «Жених на двор — пяльцы на стол», — говорит русская пословица. В одной из песен, исполнявших­ся девушками в Семик-Троицу, «удаленький добрый моло­дец» обращается к березе с такими словами:

Кабы ты, белая береза, Была красная девка! Ты сидела бы, сидела В золотом тереме, Ты шила бы, вышивала Золотые узоры.

При этом в песнях отчетливо проходит мысль, что обу­чение девушки искусству вышивания идет параллельно с ее взрослением. Образ девочки, превращающейся в девушку, передается в подблюдных песнях в таких словах:

Полно те, иголочка, В коробке лежать, Пора тебе, иголочка, Дары припасать.

По представлениям русского народа, девушка, достигшая мастерства в искусстве вышивания, считается зрелой, или, по народному выражению, «вошедшей в ум-разум», что нашло свое отражение в поэтических образах свадебных и колядных песен:

Я сидела, красна девица, Да во левой руке держала пялечко, Да во правой ручке держала иголочку, Да уж я шила, красна девица, Да не по плису шила, не по бархату, Да не по белому да коленкорчику: Да по атласной да алой ленточке.

Да уж я красила, красна девица, Да я свою-то да девью красоту, Да я не ленточками да не атласными И не цветами да не лазоревыми, А дорогим своим умом-разумом.

К такой девушке имеют право все свататься. В колядках — виноградьях, распространенных в селах по Печоре, описы­вается встреча девушки, вышивавшей «шириночку чистым серебром», с «удалым добрым молодцем». Увидев ее за ру­кодельем, молодец сразу же решает, что он может к ней свататься:

Да мы пойдем-ка, Иринья, повенчаемся, Да золотыми-та кольцами обменяемся. Да во божью церкву зайдем, золоты венцы примем, Да золоты венцы примем, веселу свадебку сыграем.

Однако девушка не спешит соглашаться на свадьбу, про­щаться со своей девичьей волей (см. Девичья красота). В одной из колядок она отвечает: «Не по молодцу ширин­ка», а в другой требует подождать: «Ну и будет время — сама сойду, / Сама сойду, за тебя пойду» (4, с. 100).

Следует также отметить, что, по народным представле­ниям, девушка создавала на полотне не просто красивый узор, а нечто необычное: «хитро-мудрое»:

Да что за этим за столом да красна девица сидит,

Да красна девица сидит Иринья Павловна.

Да она шила-вышивала тонко бело полотно,

Да тонко бело полотно да белобархатно.

Да во первый раз вышивала светел месяц со лунами,

Да светел месяц со лунами, со частыми со звездами;

Да во второй раз вышивала да красно солнце с маревами,

Да красно солнце с маревами, со теплыми облаками;

Да в третьей раз вышивала сыры боры со лесами,

Да сыры боры со лесами, со рыскучими зверями;

Да во четвертый вышивала сине море со волнами,

Да сине море со волнами, со черными кораблями,

Да со черными кораблями, с мачтовыми деревами,

Да с мачтовыми деревами, со белыми парусами,

Да со белыми парусами, с корабельщиками;

Да что й во-пятых вышивала божью церковь с образами,

Да божью церковь с образами, со чудными со крестами.

В произведениях поэтического творчества подчеркивается, что узоры на полотенцах, ширинках, рубахах и другом де­вичьем рукоделье содержат нечто важное для жизни людей, то, что открыто только девушкам. В свадебных песнях и песнях-веснянках сакральность самого процесса вышивания и таинственность узоров раскрывается через утверждение о том, что клубки ниток девушкам приносят канарейки, мо­тушки — кукушки, пяльцы и швейки — канарейки, а узоры вышиваются в «святые дни»:

Тонка-бела сорочечка По три ноченьки вышивана,

В перву ноченьку христовьскую [пасхальную], Во другу во иваньинскую [под Ивана Купалу], В третью ноченьку петровьскую [под Петров день].

Литература:

1. Бернштам Т. А. «Хитро-мудро рукодельнце» (вышивание — шитье в символизме девичьего совершеннолетия у восточных сла­вян) // Женщина и вещественный мир культуры у народов Европы и России. СПб., 1999; 2. Бернштам Т. А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX — начала XX в. Половозрастной аспект культуры. Л., 1988; 3. Лирика русской свадьбы. Л., 1973; 4. Поэзия крестьянских праздников. Л., 1970; 5. Причитания Север­ного края, собранные Е. В. Барсовым. СПб, 1997. Т. 2.

И. Шангина