СВАДЕБНЫЙ ВЕНИК (НЕВЕСТИН ВЕНИК, КРАСОТА)

Атрибут сва­дебной обрядности, используемый в ритуальном прощании Невесты с девичеством (см. Девичник); одно из материаль­ных воплощений девичьей красоты в ряде локальных тради­ций, например в пензенской, самарской, казанской. Кроме того, в Казанском Поволжье «веником» называли свадебное деревце, изготовленное из репейника, а также одну или не­сколько соединенных ветвей, букет. С. в. украшали лен­тами, лоскутками, разноцветными бумажками.

В некоторых местах даже если невестин веник и не назы­вали «девичьей красотой», манипуляции с ними были типоло­гически близки действиям, совершаемым с другими видами этого свадебного атрибута. Этот веник, как и свадебное деревце, изготавливали подружки невесты, то есть девичье сообщество. Так, на Терском берегу Белого моря «просватан — ка» перед отправлением в баню обращалась к подружкам:

Вы нарежьте мне, сизой касатой голубушке, веничек, Принесите его в ту баенку парную.

Невестин веник в Костромской и Ярославской губ. укра­шали и во время девичника, пока топилась баня, ставили на его крышу, подобно красоте-«елочке», которую прибивали в красном углу или к крыше дома невесты. После банного обряда С. в. разрушали, как косу невесты. В Костром­ской губ. его разбрасывали по дороге из бани и по нему шли домой. При этом ленты, снятые со С. в., невеста дарила своим подружкам, как это делалось с лентами из ее косы. Здесь же могли, как и в Новгородской губ., разрушить С. в. перед мытьем: девушки разбирали его на прутики и ими вершили дорогу в баню. После мытья «просватанки» ленты с прутиков также раздаривались подругам невесты. В Ниже­городской губ. нарядный С. в. после невестиной бани сжи­гали. В этой же свадебной традиции девушки бросали пере­вязанный лентой веник под копыта первой лошади свадеб­ного поезда, направляющегося в церковь на венчание.

Мотив передачи веника, как и ленты или девичьего головного убора, в роли красоты звучит в ярославском при­читании:

Тебе спасибо, баня-парушка, Меня помыла, попарила, Ой, с малых лет и до возрасту! Ой, раскатись, баня-парушка, А и рассыпися, каменка, Ой, передам я шелков веник Свет-то милой подруженьке.

Во многих местных традициях невестин веник закрепляли на длинном шесте и несли впереди девичьей процессии, на­правлявшейся в баню. В Калужской губ. подруги невесты через всю деревню вместе с веником несли в баню подве­нечное белье, которое она должна была надеть после мытья.

В Московской губ. шествие девушек с веником сопрово­ждалось гроханьем сковородок, а также пением и пляской. Невеста при этом шла в баню одна окольной дорогой, чтобы своих подруг встретить уже там.

Разнообразное использование С. в. зафиксировано в сва­дебной традиции Казанского Поволжья. Здесь подруги не­весты в предсвадебный период с веником ходили к дому жениха; с ним же набирали из разных колодцев воду для невестиной бани и провожали туда «просватанку»; с вени­ком черпали воду для приготовления свадебного пива также из нескольких колодцев. В тех местах, где существовал обы­чай ездить из дома жениха к невесте за приданым, один из участников держал в руках шест с насаженным на него ве­ником. С. в. несли также провожавшие молодых «на под — клет», что, вероятно, обусловливалось апотропейными и про­дуцирующими функциями, которые вообще приписывались венику в традиционной культуре. В некоторых селениях после первой брачной ночи в случае обнаружения «нечест­ности» невесты на улице вывешивали дырявый мешок, а рядом укрепляли наряженный веник. С украшенным вени­ком ряженые после свадьбы приходили «искать ярку». В этой локальной традиции значение веника в ряде случаев выходит за рамки представлений о девичьей красоте; вместе с тем очевидно, что оно так или иначе соотносится со ста­тусом невесты и ее подруг.

В свадебной обрядности с невестиным веником были свя­заны приметы. Так, в Костромской губ. с помощью веника гадали о судьбе невесты: она, выйдя из бани, передавала веник подруге, а та бросала его через плечо на крышу. Если веник падал комлем к церкви, то невеста, как считалось, должна была скоро умереть. В Новгородской губ. невеста «хвостала» С. в. своих подруг, и та, которую она ударяла прежде всех, в этом году должна была, по поверьям, выйти замуж. В Архангельской губ. девушки после омовения не­весты бежали в баню, где лежало несколько веников вместе с невестиным. Та девушка, что первой хватала его, раньше всех должна выйти замуж. В этой ситуации невестин веник напоминает букет в западноевропейской свадебной тради­ции, который невеста бросает в толпу девушек-подруг. Таким образом, и букет, и веник выполняют функцию свое­образной эстафетной палочки, передающей возможность выйти замуж следующей девушке. Показательно, что в не­которых местах, например в Костромской губ., аналогом не­вестина веника мог выступать букет из бумажных цветов.

Перенесение на С. в. функции девичьей красоты обуслов­ливалось рядом причин. Прежде всего, это связано с тем, что прощание с девичьей красотой нередко приурочивалось к обряду предсвадебной бани, следовавшему, как правило, за расплетением косы невесте. Поддерживаемая двумя подру­гами, плача и причитая, невеста отправлялась в баню, где происходило символическое смывание девичьей красоты.

Другой причиной предполагается существование в мифо- поэтическом сознании метонимических отношений между образами дерева и веника, тем более что в обрядовой дей­ствительности веник, нередко насаженный на высокий шест, представлял собой своеобразную реконструкцию дере­ва как природного объекта. Не случайно в рамках одной свадебной традиции оба предмета могли заменять друг дру­га. Так, в Казанском Поволжье подруги невесты во время девичника с веником обходили всю деревню и устанавли­вали его в избе, как свадебное деревце-красоту.

Образ С. в., будучи символом не только невесты, но и покидаемого ею сообщества девушек, соотносился с атрибу­том обряда девичьего обхода домов в Кузьминки (1/14 но­ября). В этот день девушки коллективно обряжали веник и с ним ходили по дворам, обращаясь к хозяевам: «Подайте на Кузьму-Демьяна, на девичий праздник!» С этого дня на­чинался период свадеб. В обряде, как и в свадебном ритуа­ле, украшенный веник выступал в качестве знака расцвета и зрелости каждой из девушек и, соответственно, готовно­сти к обретению более высокого социовозрастного статуса. В этом плане показательно осмысление в народной тра­диции различных действий, связанных с подниманием или бросанием веника. Так, в Олонецкой губ. детям запрещали поднимать веник выше головы, чтобы не остаться малень­кого роста. Типологически близко этому использование обычного веника в качестве орудия порчи: чтобы девушка не вышла замуж, через крышу ее дома бросали веник.

Литература:

1. Виноградова Л. II., Толстая С. М. Символический язык вещей: веник (метла) в славянских обрядах и верованиях // Символиче­ский язык традиционной культуры. Балканские чтения — II. М, 1993; 2. Зорин П. В, Русский свадебный ритуал. М, 2001; 3. Шапо­валова Г. Г., Лаврентьева Л. С. Обряды и обрядовый фольклор рус­ских Поволжья. JL, 1985.

Е. Мадлевская