СОСТЯЗАНИЯ

Соревнования в силе, ловкости, сноровке. Были обя­зательным компонентом почти всех мужских празднич­ных развлечений, особенно в период от Николы Зимнего (6/19 декабря) до Петрова дня (29 июня/12 июля). Они имели высокий социальный статус, и поэтому победа в них являлась средством самоутверждения, закрепления личного авторитета. В кругу мужской молодежи участие в С. имело значение инициационного испытания, достойное прохожде­ние которого рассматривалось как доказательство возраст­ной состоятельности и мужественности.

Обязательной составляющей С. была демонстрация силы: физического и морального превосходства над соперником, поэтому они отличались значительной жестокостью и гру­бостью. Проявление этой стороны С. находилось в тес­ной связи с насилием как формой брачно-репродуктивного поведения.

Особую роль в С. играл азарт. Он придавал самым жес­токим моментам элемент игры, которая, представляя собой выход за рамки обыденности, рассматривалась традицион­ным сознанием как проникновение в сферу «чужого», «опасного», что свойственно именно мужчине, и была свя­зана с мифологемой «игры с судьбой». Выигрыш в любой азартной игре расценивался не как простое материальное приобретение, считалось, что он влияет на общее благопо­лучие не только играющего, но также его семьи и социума в целом. В этом проявлялся сакральный смысл игры и С, требовавших от участников особого знания и профессиона­лизма, подобного искусству кузнеца или знахаря, что сдела­ло их закрытыми, запретными для непосвященных. Таким образом, в мужских С. и играх ярко проявлялась испыта — тельно-посвятительная сторона, имеющая ритуально-обрядо­вые корни.

Состязательная основа была заложена в распространен­ных повсеместно рукопашных противоборствах — кулачных

Боях, борьбе, драках, а также взятии снежного городка, стрельбе из огнестрельного оружия, в метании свайки, ножа, палки («городки», «рюхи», «чиги»), в конных соревно­ваниях. В XIX в. редко и изолированно еще встречались такие широко известные ранее С, как бои на палках, мед­вежий бой, метание топора, копья, камня и стрельба из лука по цели. Многие молодежные игры — «варить пиво», «драка козлов», «конный бой», игра в мяч («киюшки», «под свой») — содержали элементы силового противоборства: ку­лачного боя и борьбы. Столкновение партий кулачных бой­цов было свойственно и некоторым ритуалам, перешедшим к молодежи, например бой за чучело Костромы. Кроме того, в мужских и молодежных компаниях широко практикова­лись соревнования и игры демонстративно показательного характера (см. Игровое испытание парней на посиделках). Так, в Вашкинском р-не Вологодской обл. в 1920—1930-х гг. на посиделках, соревнуясь друг с другом, парни ходили на руках, при этом сохранялось смутное воспоминание о зна­чении этого действия как обрядового соревнования за руку Невесты, считалось, что кто дальше пройдет, тому достанет­ся в жены лучшая девка.

Каждое из С. имело немало вариантов. Например, верхо­вые скачки на лошадях, известные в Европейской России в форме масленичных гонок троек, отличались наибольшей популярностью и значительным разнообразием у казаков и русских Сибири. В них могли состязаться и отдельные на­ездники, и две партии всадников (оренбургские казаки). В последнем случае скачки сопровождались эстафетой (на Дону). Часто скачки включали единоборство всадников без оружия, а также бой плетьми и перестрелку камнями (на Дону); оренбургские казаки на скаку должны были разбить горшок; на Кубани попасть в цель камнем; у казаков на Дону и Урале скачки обязательно сопровождались перепра­вой через реку на скорость.

Формирование противоборствующих сторон по террито­риальному принципу, а в городах также по профессиональ­ному, сословному, этническому или конфессиональному, де­ление их на возрастные группы, каждая из которых всту­пала в бой в свой черед, выполняло строго определенную функцию, руководствуясь соответствующими временными и пространственными рамками, — все это можно рассмат­ривать как отголосок мужских военно-обрядовых союзов славянской древности. О связи русской коллективной состя­зательной традиции с боевой культурой Киевской Руси го­ворит и прослеживаемое в различных С. сходство в орга­низации и построении бойцов, в тактических приемах, а также в бытовании архаических перебранок и заговоров.

К славянской древности восходят и представления о важ­ной ритуально-магической и обрядовой функции мужских С. Кроме инициационного значения в них отразились пе­режитки института традиционного соперничества жителей соседних селений, восходящего, возможно, к соперничеству двух фратрий племени, и символически воплощавшего для обеих сторон борьбу «своего» и «чужого», а следовательно, «доброго» и «злого» начала. О подобной символике сраже­ния говорит устройство боев и игр в местах, имевших сак­ральное значение, на пограничье человеческого и потусто­роннего миров: на мостах, перекрестках, рядом с церковью, кладбищем и т. п., а также время их проведения, приходив­шееся, как правило, на стык старого и нового года, рубеж календарных сезонов.

На этой основе сформировалось бытовавшее в XIX в. представление о сражении как средстве, способном одолеть темные силы и заручиться поддержкой добрых. В Наров — чатском у. зимние, весенние, а особенно масленичные бои устраивались, по словам крестьян, не только из «удовольст­вия и потехи», но и для того, чтобы получить более обиль­ный урожай в предстоящее лето. По этому поводу в наро­де бытовали присловия: «рыло разбито, брюхо набито», «чем больше бьют, больше в брюхо кладут» и т. п. Подоб­ные представления о магическом воздействии на плодоро­дие земли крови, пролитой во время весенне-летних празд­ничных боевых игр, известны многим земледельческим народам.

Воплощая борьбу со злом и балансируя на границе между жизнью и смертью, С. не могло не занять важного места в погребально-поминальной обрядности, став состав­ной частью дохристианского культа предков. В древности во время тризны по умершему сородичу их целью было ото­гнать смерть, злые силы от живых и воздать живой кровью душам предков, чем укрепить их силы и заручиться под­держкой. В ХЕХ — начале XX в. С. сохранили лишь отда­ленную связь с этими представлениями, которые только по традиции приурочены к поминальным датам, как, например, кулачные бои — к Масленице.

В крестьянском быту С. и боевые игры имели важную военно-прикладную функцию. Они были действенным сред­ством тренировки военных и охотничьих навыков, умений и качеств. В ходе них отрабатывались боевой строй пехоты и кавалерии, приемы кавалерийского боя и управления конем, навыки рукопашного боя, способы борьбы пехоты с кавалерией, метание и стрельба в цель. С. формировали в мужчине необходимые физические, волевые и мораль­ные качества, моделируя ситуацию, в которой эти качества могли проявиться наиболее полно. Закрепляя освященные традицией нормы поведения, боевые игры оказывали зна­чительное влияние на формирование мужчины как полно­правного члена общества и были действенным средством социализации: воспитания молодежи, передачи ей военного и жизненного опыта. С, носившие массовый характер и собиравшие большое количество зрителей и болельщиков, способствовали сплочению общины, укрепляли межпоколен-

Ные связи. В то же время грубые, жестокие формы пове­дения компенсировали физическую и эмоциональную уста­лость, способствовали снятию социального и психологиче­ского напряжения.

Литература:

1. Горбунов Б. В. Воинская состязательно-игровая традиция в на­родной культуре русских. Историко-этнографическое исследование. Автореф. дис. д-ра ист. наук. М, 1998; 2. Морозов И. А., Слепцо­ва И. С. Мужские игры и развлечения на Русском Севере // Муж­ской сборник. Мужчина в традиционной культуре. Вып. 1. М., 2001; 3. Архив РЭМ, ф. 7, on. 1, д. 1365, 1869.

В. Холодная