СНОХАЧЕСТВО

Нередкий тип нарушения норм семейно-родствен — ных отношений в рамках большой неразделенной семьи. Выражался в фактах завязывания половых отношений све­кра с невесткой (снохой). С. — особый случай кровосме­шения свойственников. Во второй половине XIX в. С. было довольно распространенным явлением, оно зафиксировано в материалах этносоциологического опроса, проведенного в 1890-е гг. Бюро В. Н. Тенишева, в девяти губерниях (Вла­димирской, Вологодской, Казанской, Новгородской, Орлов­ской, Пензенской, Псковской, Тульской, Ярославской); упо­минается в судебных материалах Архангельской, Вятской,

Пермской, Тобольской губ.; в XVIII—XIX вв. зарегистриро­вано также в Саратовской губ.

Будучи отклонением, которое крестьянское общество истолковывало как порок, С. вместе с тем было обусловлено ранними браками, когда юному сыну родители подбирали Жену постарше, чтобы прибавить к семье крепкую работ­ницу; а также отходничеством молодого мужа (длительным пребыванием его вне дома на заработках), в силу чего супру­ги встречались раз в год, а то и реже. К этим факторам, бла­гоприятствующим С, могли добавляться и длительная разлука из-за службы мужа в армии, и раннее вдовство свекра.

В некоторых губерниях С. было редким явлением, в дру­гих же — весьма распространенным: таковым его считали сами крестьяне из Казанской, Саратовской и Орловской губ. Так, в д. Меловое и Коневка Орловской губ., где почти в каждом семействе было С, его «считают за Содом и Го — морру и говорят, что эти деревни скоро провалятся через свои беззаконные поступки».

В Орловской губ. был широко известен случай о Божьей каре за грех С. Рассказывали о крестьянине Микитке Анаш — кине, который в свои шестьдесят лет не переставал баловать с бабами. У него было четыре сына. Женив старшего, он сразу передал все хозяйство в ведение снохи и стал с ней жить, как с женой. «Подходит время женить второго — женил. Отбирает все хозяйство от первой снохи и отдает его другой. Хорошо, подделался и к этой и жил с ней, пока не женил третьего сына <…> Женив четвертого сына, и сейчас уже сдал хозяйство молодой снохе, и с этой опять — таки сошелся и начал с ней жить. Вот на Страшной неделе у четверг позвал ее резку резать. Пришли у сарай, он ее повалил и давай с ней баловаться… отделал он ее, хотел слезть, да не может подняться, как ни метался, так и остал­ся на ней. Солнце уже село, а их из сарая все нету и нету. Пошел тогда меньший сын у сарай, глянь, а отец лежит на его жене и говорит: „Прости, сынок, наказал мене Господь, вот не могу слезть". — Подошел сын к ним, да как схватит отца за ногу, да как дернет, а он все никак не может со­скочить, а у жены из родимой кровь так и льется ручьем». Сын обо всем рассказал братьям. Отец признался им, что со всеми снохами жил, говорил, что раскаивается и что его, грешника, Бог наказывает. Сыновья попытались было скрыть происшествие, чтобы избежать людского осуждения, и об отсутствующих отце и снохе сообщили, что те ушли на богомолье. Однако староста, заподозрив обман, вызвал при­става, затем произвели обыск и дознание. Старик-отец умо­лил отвезти его покаяться в грехах Иоанну Кронштадскому. Так и повезли их сросшимися. Свою версию этой истории поведал корреспондент Бюро В. Н. Тенишева — крестьянин из Орловской губ.

Как правило, сожительство свекра со снохой сначала имело тайный характер, но зачастую позднее становилось известным в деревне. Это осуждалось, считалось греховным, но никогда сами односельчане не доводили дело до рассмот­рения на сельском сходе или в волостном суде. В народе смотрели на С. равнодушно, как на редкое, но не исключи­тельное явление. Нравственно-религиозная оценка С. обна­руживает себя в такой значимой ситуации, как поднятие церковного колокола. В 1900 г. в Пензенской губ., в одном заштатном городе именно в такой ситуации присутствовало, по словам корреспондента Бюро В. Н. Тенишева, много зна­комых ему сельских жителей, когда «мастер, поднимавший колокол, перед самым поднятием закричал: — Ой, право­славные, если кто, прости Господи, из вас есть снохачи, то отдайтесь… не пойдет! Беды наживешь! — И вот старики — бородачи и лысяки мало-помалу начали отходить…»

Чаще же отношение к С. выражалось в том, что этих нарушителей норм семейного быта называли «бесстыд­никами», «греховодниками», при этом их большей частью не считали развратниками в Пензенской губ., а в Ярослав­ской губ. расценивали как «больших развратников». Во мно­гих местностях над ними подтрунивали, их поддразнивали, например в Ярославской губ., измененным голосом кричали в окно: «Свекор-батюшко хорош, ручки в пазушку положь», а в адрес уступившей женщины поговаривали: «Что ни бай, сноха свекру дай, и в дому большая будешь». В Орлов­ской губ., где нередко невестки без конфликта уступали притязаниям, «уже никто не стесняется — ни невестки со свекрами, ни свекры с невестками, и ни те, ни другие — с окружающими, так что у молодайки спрашивают другие женщины в хороводе или при встрече, что, свекор еще ни разу не приголубил ее или уже приголубил. Не стесняются также спрашивать и мужчины, как он обходится с нею и часто ли приголубливает ее; а также спрашивают у ней про его телесные способности и недостатки».

Способ завязывания половых отношений свекра с невест­кой и дальнейшее развитие этих отношений определялись, главным образом, тем, дома ли жил ее муж или находился в длительном отсутствии, и зависели также от той позиции, которую занимала при этом сама невестка, ее муж и све­кровь.

В отсутствие сына налаживание отношений с его женой чаще строилось на экономическом принуждении — угро­зой выселить, если не уступит. В Казанской губ. бытовала песня-прибаутка, выражавшая другой тип обольщения, через ласку и подарки: «Ой, сноха ты сноха, ты голубка моя, вот поедем на базар, куплю тебе сарафан, а Ваньку (сына) в солдаты отдам, а с тобой мы будем жить, буду по миру ходить и буду тебя калачом кормить». В подобных случаях свекор ездил на базар не со своей женой, а с невесткой и именно ей покупал лучшие наряды и больше, чем осталь­ным. В Новгородской губ., Череповецком у. рассказывали о 65-летнем зажиточном крестьянине, сблизившимся со своей невесткой: сразу после ухода сына в солдаты свекор при­вычную для него ворчливость и ругань сменил на ласку, стал обращаться к невестке по имени, а не просто «моло­духа», как это было принято в деревне, а также помогать ей в домашних работах (носить воду и дрова, ухаживать за скотом и др.). Покупал ей в подарок ситцу на сарафан и платок, жалел ее за то, что скучает без мужичка. Когда же невестка, уразумев, чего он добивается, пришла в ужас и заявила, что уйдет к отцу до возвращения мужа, в ответ на это свекор пригрозил, что сам женится, а ее с мужем про­гонит и лишит имущества. Через полгода таких уговоров женщина поддалась. И в Вологодской губ. известны случаи, когда старик-отец все свое имущество передавал тому сыну, с чьей женой у него имелась половая связь, а семьи осталь­ных сыновей просто выгонял из дома.

Бывало, что в отсутствие мужа невестка, не желая усту­пать домогательствам, обращалась за помощью к сельскому сходу. Обычно ее просто увещевали, а в Орловской губ. даже уговаривали, «чтобы не брыкалась и не фыркала на свекра, потому что это у них заведено исстари, не ими, а их стариками, а также Господь приказывает слушаться родителей, не сердить их и покоряться их власти и их же­ланиям». Однако если невестка жаловалась неоднократно, то, как случалось в той же губернии, общество накладывало на ее притеснителя денежный штраф (если не хотел пла­тить, то снимали с него в качестве уплаты одежду), а если такие меры не помогали, общество выделяло ей дом для жилья, а свекра обязывало выдавать ей месячное содер­жание. До суда доходило редко. К тому же крестьяне-при — сяжные обычно снисходительно относились к С, а судьи на­казывали снохачей арестом до двадцати суток или до двад­цати ударов розгами, также тюремным заключением до двух с половиной лет, иногда обоих участников непозволитель­ных отношений.

Отношения С. могли завязываться и при муже, даже с его ведома. Известны случаи, когда молодуха не согла­шалась на притязания свекра, жаловалась мужу, а свекор, узнав об этом, принимался избивать сына, приговаривая, что надо учить свою жену послушанию, повиновению роди­тельской власти; после побоев уже и сын, бывало, уговари­вал ее уступить «родительской воле — желанию батюшки». Если же кулачная расправа не удавалась и отец не мог одо­леть сына, то он обычно отказывался от своих притязаний. При этом и отец и сын старались ссору не предавать оглас­ке. Случалось и так, что сын, узнав о начавшейся связи, ударялся в запои или уходил жить на стороне, иногда окан­чивал жизнь самоубийством. Но чаще всего к отцу, упорно ухаживавшему за его женой, сын относился грубо, дерзко, постоянно затевал с ним ссоры, в пьяном виде осыпал его ругательствами, а застав со своей женой — наносил побои, стремился изувечить.

Если же молодой крестьянин не смог или не пожелал в драке с отцом отстоять свою жену и обращался с жалобой к соседям или на сельский сход, пытаясь избежать прямого вмешательства, то его уговаривали самому найти способ примирения с отцом. Когда оба — и невестка и сын — ни в коем случае не желали уступать порочным притязаниям отца, тогда они старались отделиться (экономически и тер­риториально), добиваясь поддержки своих имущественных прав со стороны схода.

К С. относили в народе и такой тип недозволенных по­ловых отношений, как сожительство деверя (брата мужа) с невесткой. В Орловской губ. случалось, что именно ввиду таких отношений младшие девери подолгу не женились, при этом их старшие братья не устраивали ссор, и посторонние не осуждали, считая это их семейным делом. Бывало и так: «…в некоторых семействах живут по два брата, оба жена­тые, и при этом один брат живет с женой своего брата, а второй — с женой первого; обувают и покупают наряды всякий для своей незаконной жены; жены же шьют рубаш­ки своему законному мужу». Однако гораздо чаще в таких ситуациях между братьями постоянно возникали драки, могло дойти и до убийства; поэтому холостого брата родст­венники стремились поженить или отправить на заработки.

Почти во всех ситуациях С, возникнув, приводило к глу­бокому, непоправимому семейному разладу.

Литература:

1. Максимов С. В. Народные преступления и несчастия // Оте­чественные записьш. 1869. № 5; 2. МинхА. Н. Народные обычаи, обряды, суеверия и предрассудки крестьян Саратовской iy6. // За­писки ИРГО по отделению этношафии. Т. XIX Вып 2. СПб., 1890; 3. Архив РЭМ, ф. 7, on. 1, д. 916; 1250.

А. Островский