РОДИННЫИ ОБРЯД

Комплекс ритуальных действий, связанных с рождением ребенка. Включает обычно подготовку к родам, сами роды и послеродовой период, продолжительностью в сорок дней, после которого роженица и новорожденный Принимали «очистительную молитву, а до этого их считали «нечистыми».

В народной культуре элементы Р. о. можно обнаружить уже на свадьбе, где совершались определенные магические действия, призванные повлиять на количество и пол буду­щих детей. В Архангельской губ. после свадебного застолья последний гость разбивал горшок со словами: «Сколько че — репья, столько ребят молодым». После венца невесте давали подержать мальчика, чтобы первенец был мужского пола. В Вологодской губ. колдун в бане завязывал невесте узлы на поясе: сколько узлов, столько и сыновей родит невеста; Мать невесты втыкала в ее рубашку девять раз иголку без ушка с пожеланием родить девятерых мальчиков. В Калуж­ской губ. после свадьбы невеста должна была перекинуть через ворота донце прялки, чтобы первенцем был мальчик.

В русской деревне рождение человека воспринималось как великое таинство, поэтому был широко распространен обычай скрывать от посторонних сам момент родов. Счи­тали, что особенно опасно для роженицы, если местные де­вушки узнавали о начинающихся родах, так как из-за этого роды могли тяжело проходить. В этом случае для облегчения родов от этих девушек требовалось расплести косы, иначе «за каждый волосок будет маяться родильница». Обычно при родах помогали повивальная бабка, муж, иногда мать

Или свекровь роженицы. В Сибири момент наступления родин скрывали даже от членов своей семьи, а на Русском Севере и в Западной Сибири повивальную бабку пригла­шали только после родов, более того — не разрешалось даже произносить слово «роды» (см. Повивальная бабка). Сами роды, их время и место были отмечены в народной культуре печатью святости, богоданности, что, в частности, отразилось в народной лексике: «Бог дитя дал», «Божья при­быть». С другой стороны, на мифологическом языке роды, особенно первые, описывались как смерть роженицы: она «как перед смертью просит прощения», прощается с семьей, животными, «белым светом» и принимает «смертный час». Смертные мотивы объясняются переходным характером Р. о. — молодуха становится матерью, что связано, с точки зрения традиционного сознания, с ее символическим уми­ранием и последующим возрождением, но уже в новом качестве.

В русской деревне рожали обычно в бане, хлеве, риге, чулане, сарае и т. д., которые считались «нечистыми», отда­ленными. Сами роды воспринимались как путешествие бу­дущей матери за ребенком. Поэтому роженица должна была постоянно двигаться, перемещаясь по комнате и пересту­пая через брошенные на пол различные предметы утвари и даже выходя за пределы избы, если роды проходили в доме. Судьба ребенка, как считалось, зависила от пра­вильного выбора места родин. Так, если у женщины до этого умирали дети, то ее отправляли рожать уже в другое место, также полагали, что если младенец родится не дома, то ему «век дома не видать, работы чужой не минуть». Для облегчения родов раскрывали все, что заперто: сундуки, двери, печную трубу, в трудных случаях — царские врата в церкви.

В народной культуре роды осмысливались как момент истины, когда все прошлые грехи женщины и ее мужа про­являлись и обнаруживали себя. Свидетельством тому были те или иные отклонения. Об этом говорят народные пред­ставления о причинах тяжелых родов; например, в Орлов­ской губ. в случае трудных родов повитуха спрашивала мужа и жену, не согрешили ли они под праздник. В Псков­ской губ. примечали, что если роженица не выносит при­сутствия мужа, значит, не верна ему, в Пензенской губ. причину трудных родов видели в ссоре роженицы с кем-ни — будь из близких или соседей.

В русской деревне обязательным считалось «справить три бани для роженицы», то есть она должна была находиться там три дня, а иногда и неделю, при этом соблюдались раз­личные предосторожности, призванные уберечь роженицу от воздействия злых сил: ее прятали от чужих глаз; у порога бани ставили кадильницу с ладаном; от сглаза рядом с ро­женицей клали сковородник и под подушку нож. Для за­щиты роженицы от нечистой силы ставили ухват рогами

К печи — при выходе роженица брала этот ухват в качестве посоха; часто обмывали роженицу и новорожденного с мо­литвой или заговором.

На крестинах, которые совершались обычно на третий или восьмой день, гости собирали деньги роженице и уго­щали ломтем хлеба, который вырезался из середины гор­бушки. Чаще всего роженица не сидела за столом, а нахо­дилась «за перегородкой». В Орловской губ. кум с кумой приносили ей деньги и прятали под подушку со словами: «Вот тебе, кумушка, хреснику на мыло, почаще мой, чтобы скорей рос да здоров был».

На сороковой день роженица с младенцем отправлялась в церковь, чтобы принять «очистительную» молитву. Свя­щенник вносил мальчика в алтарь, а девочку прикладывал к иконам царских врат. В Ставропольской губ. в этот же день, иногда на следующий, роженица приходила к кумовьям с угощением, а те в свою очередь дарили младенцу ру­башку. В Орловской губ., наоборот, кума шла к роженице с поясом и рубашкой для крестника, одевала его, подпоясы­вала и обрызгивала святой водой; в Курской губ. крестник получал от крестной крестик.

Литература:

1. Демич В. Ф. Педиатрия у русского народа. СПб., 1892; 2. Маза — лова П. Е. Состав человеческий. Человек в традиционных сомати­ческих представлениях русских. СПб., 2001; 3. Покровский Е. А. Фи­зическое воспитание детей у разных народов, преимущественно России. Материалы для медико-антропологического исследования. М, 1884; 4. Родины, дети, повитухи в традициях народной культу­ры / Под ред. С. Ю. Неклюдова. М, 2001; 5. Архив РЭМ, ф. 7, on. 1.

Д. Баранов