РАЗБОЙНИК

В фольклоре и народных представлениях человек, жи­

Вущий грабежом и убийствами. Судя по фольклорным текс­там, Р. промышляли ватагами (артелями, партиями), устраи­вая засады возле лесных дорог или речных путей. Раз­бойничья ватага по своей организации была аналогична той, в которые объединялись парни — участники деревенских Драк. Во главе ее стоял атаман, вокруг которого группи­ровались пять — десять «товарищей», составлявших костяк сообщества, а на периферии его были новички и подростки. Разбойничьи обычаи известны, главным образом, по песням — балладам и историческим преданиям, в изображении кото­рых разбойничьи обычаи в свою очередь воспроизводили нравы и обычаи разгулявшейся компании мужской моло­дежи (некрутов).

Брачный статус Р. неопределен; как правило, они не имеют семьи и их поведение скорее связано с разрушением семьи, нередко своей собственной. В фольклорных текстах Р. изображались чаще всего в роли насильников, соблазня­ющих, силком уводящих и убивающих женщин.

Лихой путь Р. начинался с преступления против родства, материнства или вообще женщин. В песнях о Р. постоянно встречался мотив нарушения материнского запрета как исходной точки неправедного пути: парень уходит в Р. во­преки предостережению или прямому запрету со стороны матери, то есть символически порывает с родительской семьей. В качестве своеобразного «посвящения» в Р. описы­вается обычай «первой встречи». Будущий Р. должен убить первого встреченного на пути человека, даже если это будет его родственник, иначе у него не будет удачи и ему самому не сносить лихой головы. В одной из песен молодая жена корит Р. за то, что тот убил ее брата с невесткою, и слышит в ответ:

Ох, глупая, молода жена, Молода жена, неразумная! Первая встреча не встречается, Огцу и матери не спускается.

Тот же обычай упомянут и в другой песне — о девице-Р. Она плачет-кается, что «в младыих летах во разбой пошла», и вот как описывает начало разбойничьей биографии:

Лет пятнадцати стала души (грабити).

Первая встреча — родной батюшка,

Вторая встреча — родная матушка.

Первым преступлением и, вероятно, условием обретения разбойничьего статуса, судя по песням, было преступление против уз родства. Как правило, первой жертвой становится кто-нибудь из родственников. Тем самым новый член раз­бойничьей ватаги демонстрировал свою верность «товари­щам», которая была сильнее даже кровной связи.

Обычай «первой встречи» имел свою параллель в куль­туре молодечества — традиционных праздничных гуляньях Мужской молодежи. В праздничные вечера, особенно на Святках и Масленице, парни, подвыпив, компаниями гуляли от деревни к деревне. Эти гулянья сопровождались почти ритуальными бесчинствами. В вологодских и ярославских газетах начала XX в. упоминался существовавший у парней — рекрутов обычай бить первого встреченного во время их перехода из деревни в деревню. Отправляясь в другую де­ревню, парни бросали жребий, и вытянувший его должен избить первого, кто попался на дороге; если он струсит, то били его самого. Описывался случай, когда парень без вся­кого повода ударил ножом встретившегося на пути компа­нии подростка.

К числу наиболее распространенных балладных сюжетов относится сюжет «братья-разбойники и сестра», зафикси­рованный в северно-русских, белорусских и украинских песенниках с конца XVIII в. Здесь ко греху убийства добав­ляется еще грех кровосмесительства (см. Блудный грех):

Как во городе было во Астрахани

Тут жила-была молода вдова;

Как у этой-то у вдовы

Было восемь сынов, а девятая дочь.

Затем дочь выходит замуж «за море», а сыновья «в раз­бой пошли». Через девять лет сестра, у которой к тому вре­мени родился сын, едет с ним и мужем в гости к матери. К несчастью, на пути их встречаются Р.:

Поехавши же, она встретилась

Со своим братцам, с разбойникам.

Они же, не узнав ее,

Морянчика (т. е. ее ребенка. — Т. Щ.) в воду

Бросили,

А морянушку в полон взяли…

Ночью старший брат, расспросив пленницу, выясняет, что

Убили мы зятя милого, морянина,

Племянничка же в воду бросили,

Сестрицу же родную в полон взяли!

В фольклоре редко рассказывается о женитьбе Р. Если они женятся, то перестают быть Р.: жертвуют деньги на мона­стырь, основывают селение и начинают вести жизнь домо­хозяина и землевладельца. Чаще встречается мотив похи­щения Р. девушки, надругательства над нею и жестокой рас­правы. До сих пор в деревнях поют еще жалостливую песню о Гале, сбежавшей с Р. (в других вариантах — казаками или солдатами). Позабавившись с нею, те привязывают ее за косы к толстой сосне, под которой зажигают костер; огонь разгорается, слышатся стенания Гали, горько раскаявшейся в своем поступке. Если Р. берут себе «полюбовницу», то в конце концов бросают ее за борт, отдают товарищам или «посекают» ей голову своей острою саблей.

Фольклор подчеркивает безбрачный статус Р., а разбой­ничья ватага по своему образу жизни и ценностям последо­вательно противостоит ценностям семьи и родства.

В исторических преданиях описывается и другой тип раз­бойничьих сообществ — разбойничьи села или деревни, где разбоем промышляла большая часть жителей. Днем добро­порядочные отцы семейств, по ночам они отправлялись с ро­гатинами подкарауливать припозднившегося путника. Такие деревни располагались у больших торговых дорог или вод­ных путей, на волоках, у порогов или резкого сужения реч­ного русла, на островах посреди реки — в местах, где торго­вые корабли или подводы с товаром вынуждены были при­тормаживать либо вообще не могли пройти без посторонней помощи. Этим и пользовались жители близлежащих дере­вень, собирая с проезжавших своеобразную дань, причем ночной грабеж мог сочетаться у них с услугами по проведе­нию кораблей или телег и обеспечению безопасности их «от лихих людей».

Литература:

1. Грунтовский А. Русский кулачный бой. История. Этнография. Техника. СПб., 1998; 2. Собрание народных песен П. В. Киреев­ского. Записи Языковых в Симбирской и Оренбургской губерниях. Т. 1. Л., 1977.

Т. Щепанская