ПОСОХ (БАТОГ, БАДАГ, ПАДОГ, ПАДОЖОК, КЛЮКА)

Один из традиционных мужских атрибутов, служивший символом Силы и власти. П. нередко использовался как знак статуса достигшего брачного возраста парня-некрута, а также сва­дебного дружки, колдуна, а кроме того, духовного лица или носителя властных полномочий (от сельского старосты до царя).

Она из разновидностей П. — трёстка (см. Трёстка) — Являлась символом парней, достигших брачного возраста, участников драк, которые устраивала мужская молодежь в престольные праздники, демонстрируя свою силу и сорев­нуясь в удали.

П. был в числе атрибутов странника, знахаря, пастуха, коновала, дружки на свадьбе (эту роль мог исполнять зна­харь или обладавший магическим знанием коновал). Стран­ники использовали П. с секретом — внутренней полостью, в которой был спрятан выдвижной нож или даже пистолет, что позволяло использовать их как оружие. Бродячие нищие И ремесленники хранили в полости П. свои сбережения, иногда значительные.

П. был символом и вместилищем магической силы, кото­рая приписывалась странникам, а также пастухам и неко­торым другим деревенским специалистам-неземледельцам. Чтобы придать П. магическую силу, пастух в начале паст­бищного сезона «брал на него обход», то есть совершал (сам или с помощью знахаря) над ним обрядовые действия: наговаривал на П. тайные магические слова, прикреплял к нему воском (или прятал во внутреннюю полость) список охранительного заговора, бумажку с именами святых, кусо­чек воска с закатанными в него волосками от всех коров стада и т. п. По пошехонским и вологодским поверьям, на таком П. сидели невидимые «помощника!»: леший или мел­кие бесы («мальчиьси», «маленькие», «товарищи»), которые все лето помогали пастуху оберегать скот. «Поставит палку в землю и с каким-то словом, — рассказывали про такого «знающего» пастуха пошехонские жители. — А сам спит. А коровы никогда не разойдутся». Чтобы посаженный на П. леший или бес не сбежал, на П. со всех сторон делались насечки в виде косых крестов. По некоторым поверьям, за­фиксированным в Новгородской, Ярославской, Вологодской и Архангельской губ., «помощники» пастуха время от вре­мени показывались, принимая облик человечков или живот­ных: зайца, лисы и др. В Вельском р-не Архангельской обл у одного пастуха бесы были похожи на двух низеньких пареньков, у них были даже имена: Сенька да Бренька. В Шенкурском р-не Архангельской обл. «помощниками» пастуха были какие-то мелкие зверьки — «как две кошеч­ки»; у пошехонского пастуха — заяц, который появлялся и бегал вокруг стада, как только пастух ставил свой П. посреди пастбища; вологодскому будто бы помогала пасти коров лисица.

П. странников, бродячих коновалов, свадебных дружек часто были сучковатыми, узловатыми, в наплывах древес­ных наростов, что имело как практическое (дополнитель­ная прочность), так и символическое значение: сучок в по­верьях и магической практике служил мужским символом (отверстие от выпавшего сучка, соответственно, женским). В качестве символа мужской оплодотворяющей силы П. использовался колдунами, коновалами и странниками в приворотной и свадебной магии, а также при лечении бес­плодия.

С помощью П. осуществлялась и передача магической силы. Для этого обладатель — тайного знания: пастух, коновал, знахарь — отдавал П. своему преемнику, как правило млад­шему родственнику. По поверьям, к тому переходили и все бесы, а вместе с тем и магические способности. Если никто не хотел взять у них магическую силу, можно было пере­дать ее обманом, просто коснувшись ничего не подозревав­шего человека П. Некоторые пастухи и колдуны отправ­ляли свой П. по реке или оставляли на обочине дороги: кто поднимает его, тот и станет обладателем магической силы. Однако не всякий мог справиться с этой силой: для этого нужно было обладать тайными знаниями и особым складом характера. Для непосвященных магические атрибуты могли быть опасными, причем особую опасность атрибуты муж­ской магии (в том числе П.) несли для женщин. В с. Благо­вещенск Вельского р-на Архангельской обл. рассказывали о том, как примерно в середине XX в. одна местная жен­щина подняла красивый на вид П. (батог), оставленный кем — то у дороги, на котором сидели бесы: «Вот наша Манефа… Она ведь батог подняла… Бисей тех взяла на батожке». Эти бесы, как говорят, были оставлены «знающими» лесорубами, работавшими в тех местах; не сумев справиться с нечистой силой, женщина стала ее жертвой: «Она пошла за ягодами, дак быдто она им работы не дала, дак они стали ее меть (мять, бить. — Т. Щ.), и она ягоды выбросила и убежала… Она скоро быдто умерла, да ее задушили, говорят, платом. Беси будто задушили. Когда умерла, в доме стало нехорошо. Стук пошел… Ее схоронили, дак ети (т. е. бесы, которых избегают называть прямо, предпочитая иносказательные наименования: «эти», «они», «маленькие», «товарищи». — Т. Щ.) бегали разгребали могилку. Другой раз придет до — черь, могилку поровняет. А она опять через несколько дней разворошена».

Обычно символы мужской магии табуированы для жен­щин. Пастух, который ночевал по очереди в домах у хозяев скота, запрещал прикасаться к своему П. В случае если к нему прикоснулся непосвященный, а в особенности женщи­на, П. терял силу: женщина, по поверьям, могла «испортить обход». В результате, по сохраняющимся до сих пор во мно­гих деревнях на Русском Севере представлениям, стадо ока­жется беззащитным перед разными опасностями: несколько

Коров потеряются в лесу, утонут в болоте, станут жертвой медведя и т. п. Пастуху придется заново проводить весь комплекс охранительных обрядов («обновлять обход»).

Литература:

1. Щепанская Т. Б. Мужская магия и статус специалиста (по ма­териалам русской деревни конца XIX—XX вв.) // Мужской сбор­ник. Вып. 1. Мужчина в традиционной культуре. М., 2001.

Т. Щепанская