Полоролевая структура

В традиционном обществе пол в значительной степени определял положение человека в обществе, то есть набор его возможных ролей (или совокупностей предписанных челове­ку правил поведения и ожидаемых от него действий), а также и социальный статус (место в системе человеческих отно­шений). Зависимость поведения человека и его положения от пола заметна и в наши дни, а в традиционной культуре она была более выражена и четко закреплена обычаем.

Говоря о социальных ролях, вычленяют: репродуктивные роли, устанавливающие место человека в системе биоло­гического воспроизводства (роли матери/отца, мачехи/от­чима, сына/дочери, жены/мужа, невестки/зятя, внука/внуч­ки, вдовы, девки-вековухи, внебрачного ребенка и т. д.); хозяйственные роли, фиксирующие место в системе жизне­обеспечения, — повседневные занятия, трудовые обязанно­сти (роль стряпухи, няньки, пастуха или плотника); социаль­но^-управленческие и ритуальные роли, обеспечивающие мес­то в системе распределения властно-управленческих функций и участие в ритуалах. Все эти роли (фактически функции человека в сообществе) зависели от пола, возраста и того, насколько поведение и образ жизни соответствуют полу и возрасту. Полоролевая структура (распределение социальных ролей между полами) была одним из главных оснований, на которых покоилась система социальных отношений.

Некоторые мужские и женские роли симметричны и вза­имно дополняют друг друга: большак и болыпуха (осущест­влявшие функции управления в семье), знахарь и знахарка (специалисты по гадательным практикам и народной меди­цине), колдун/ведьмак и колдунья/ведьма (люди, на кото­рых возлагали ответственность за общественные несчастья), вдова и вдовец и т. п. Вместе с тем реальное наполнение этих ролей (их символы и нормы поведения) обычно разли­чалось для мужчин и для женщин.

Заметные различия существовали в традиционной модели мужского и женского знахарства. Не совпадали сферы их деятельности: знахарки, как правило, специализировались на женских и детских болезнях, в то время как знахари — в области охотничьей, рыболовной, пастушеской или плот­ницкой магии; вместе с тем и те и другие занимались гада­нием, любовной или вредоносной магией, лечением ряда бо­лезней и т. д. По некоторым сведениям, мужское и женское знахарство расходились и по степени влияния: о знахарях — мужчинах чаще упоминают как о «сильных», чье влияние распространялось на округу в несколько десятков верст; женщины-знахарки (хотя их было значительно больше) чаще всего ограничивались оказанием услуг своим домаш­ним или узкому кругу ближайших соседей. Эти различия имели скорее форму тенденций; на практике всегда встре­чались исключения из правил. Известны случаи, когда ста — руха-знахарка совершала пастушеский ритуал обхода скота.

Некоторые роли считались исключительно (или преиму­щественно) мужскими или женскими. Такова, например, традиционно относящаяся к мужским занятиям работа плот­ника, печника, пастуха, мельника, коновала, кузнеца, охот­ника и др. С этими специальностями были связаны магиче­ские обряды, заключавшие в себе профессиональные знания и практические приемы, скрытые от окружающих, что со­здавало своеобразную монополию носителя на его занятие. Любопытно, что в основе магических элементов мужского труда лежало представление о силе — важнейшей состав­ляющей традиционного понимания мужества, мужского начала. Владение сакральными знаниями, совершение маги­ческих обрядов оказывало влияние на репутацию специа­листа, во многом определяя и его социальный статус (уро­вень доходов, авторитет, способы разрешения конфликтов). Из этого правила были возможны исключения; так, на рус­ском Севере старухи иногда исполняли функции пастуха, а молодые женщины ходили с мужьями на охоту. Однако эти случаи воспринимались как нарушение норм и статус женщины как специалиста оставался неполноценным, осо­бенно в ритуальном отношении.

Традиционно женской была роль повитухи, а также свахи, которой только отчасти соответствовала мужская роль свадебного дружки. Тем не менее функцию повитухи в определенных обстоятельствах, например в дороге, мог исполнить мужчина, конечно в порядке исключения, при этом дитя заворачивали в меховой полог саней или шубу не только для того, чтобы согреть, но и демонстрируя его как бы не совсем еще человеческий (отчасти «звериный») ста­тус, который утрачивался дома после совершения бабкой положенных обычаем манипуляций (обмывания, прогрева­ния в печи и т. д.).

Характерной чертой традиционной полоролевой структу­ры была зависимость хозяйственных и социальных ролей не только от пола, но и от репродуктивного состояния челове­ка. Одни роли (большак и болыпуха, повитуха, сваха и др.) могли выполнять только состоящие в браке и имеющие детей, то есть реализовавшие соответствующую своему полу программу участия в человеческом воспроизводстве. Так, по­витухой могла стать женщина, много рожавшая и вырастив­шая детей здоровыми и «добрыми» — социально адаптиро­ванными. Другие социальные роли исполняли преимущест­венно люди, отклонившиеся от стандартного жизненного сценария: не создавшие семьи или потерявшие ее, без­детные, чужаки, пришельцы и т. п. Именно такие категории во многих случаях становились специалистами-знахарями, странниками-богомольцами, нищими. Их чаще всего подозре­вали в колдовстве, в них видели причину несчастий, постиг­ших деревню, когда сообществу требовалось найти винов­ного. Обвинение в колдовстве, как правило, выдвигалось против чужака, одинокого или конфликтного человека. Без­детность и бесплодие, смерть супруга или сознательное из­бегание брака считались дополнительными свидетельствами в пользу его «вины» и связи с нечистой силой. Одинокие и пришлые мужчины нередко выполняли функции специа­листов в неземледельческих сферах: печников, пастухов, мельников и т. п. Даже если они имели семью, то традиция налагала большое число запретов на отношения их с жен­ским полом, в том числе и с собственной женой. Такое не­сколько обособленное положение — прежде всего относи­тельно женской части сообщества — затрудняло их участие в процессе воспроизводства жизни. Таким образом, хозяйст­венные и социальные роли, а также статус человека зави­сели от его репродуктивного состояния и, в свою очередь, определяли его.

Качества, необходимые для успешного осуществления всего набора мужских и женских ролей, формировались в процессе воспитания, освоения традиций (социализации). Уже с детства прослеживались различия как в методах вос­питания мальчиков и девочек, так и в их играх, фольклоре, трудовых навыках.