ПАСЕЧНИК
В русских деревнях хозяин пасеки — ульев с пчелами, располагавшихся либо в пределах его усадьбы, либо в лесу.
На Русском Севере и Северо-Западе пчеловодство еще в XIX — начале XX в. сочеталось с бортничеством — сбором меда диких пчел в лесу. Весной бортник находил полое дерево, где было гнездо диких пчел, ставил на нем свои метки, а в конце лета вынимал мед.
В конце XIX — начале XX в. бытовало множество форм, переходных между бортничеством и пчеловодством. Одной из них было лесное пчеловодство, которое еще в середине XX в. существовало в Волго-Вятском регионе. Весной П. выбирал в лесу удобную для медосбора поляну, обычно на вырубках, устраивал борть — выдалбливал ствол дерева или укреплял на дереве уже готовый полый обрубок (переходная форма от борти к улью). В период роения он выслеживал слетевший рой диких пчел, ловил его с помощью специальных приспособлений и переносил в свой улей. Некоторые приманивали слетевшие рои на одно из расположенных поблизости деревьев, расширяя уже готовое дупло и намазывая его дно медом. При содержании пчел в лесу П. либо периодически навещал свои ульи, либо на лето переселялся в лес, где жил в полуземлянке, небольшой избушке или шалаше.
При домашнем содержании пчел ульи ставились недалеко от дома, при этом требовалось, чтобы невдалеке были места медосбора (сады, луга) и чистые водоемы. Ульи делались в виде колод (архаичная форма, восходящая к форме борги) или домиков на невысоких ножках. При деревенском содержании пчел между пчеловодами возникала конкуренция из-за мест медосбора и собственности на вылетевшие из ульев новые рои. Если вылетевший рой сел на дерево, стоявшее на усадьбе другого П., тот по обычаю становился его владельцем. Однако и хозяин, упустивший рой, нередко предъявлял на него свои права. Возникали обвинения в том, что новый хозяин приманивает рои с помощью колдовства. Колдовством объясняли и болезни пчел, и разницу в количестве собранного меда. Считалось, что П.-колдуны посылают своих пчел воровать мед из чужих ульев. В условиях недостаточной разработанности норм обычного права отношения между П. в значительной степени регулировались поверьями о колдовстве.
С этим был связан и особый статус П. в деревне, налагавший на него ряд ограничений и обязательств.
Пчеловодство долгое время воспринималось общественным мнением не как работа, а как забава. Поэтому полагали, что мед — данная Богом милость, которая принадлежит не одному П., а всей общине. По обычаю, П. должен был раздать первый мед детям и любому, кто увидит, как он вынимает соты из ульев. В противном случае количество меда у него уменьшится, а пчелы будут улетать на другие пасеки. Обоснованием этого обычая служили представления о щедрости самой пчелы — «божьей твари». В Костромской губ. была записана легенда о том, как Христос просил меду у осы, а та ответила, что у нее нет; у шмеля оказалось только для себя; пчела же сказала, что у нее «хватит про весь мир». Тогда Христос сказал: «У тебя будет весь век» (3, с. 83). Поэтому обычай требовал раздавать мед, а не продавать его. В конце ХЕХ столетия мед становится товаром, однако его продажа обставлялась рядом ограничений. По материалам Костромской губ., мед продавали только мелкими порциями, а не весь сразу; первый мед обязательно раздавали односельчанам; часть меда отдавали в церковь.
Однако существовали и другие правила, позволявшие обойти эти ограничения. Мед вынимали из ульев при отсутствии свидетелей, объясняя это боязнью сглаза и порчи, А также тем, что в присутствии посторонних пчелы будто сильнее жалят. Действовал запрет подсчитывать ульи и полученный мед, а также хвастать их количеством перед односельчанами: считалось, что пчелы от этого все переведутся. Продавая мед, давали в придачу какую-нибудь вещицу, и деньги брали будто бы только за нее, а не за мед: он считался даровым. Все эти правила, имевшие магическое обоснование, позволяли П. обойти идущий, вероятно, от времен собирательства обычай распределения меда между членами деревенской общины.
Целый ряд правил регулировал отношения П. с женской частью населения и в особенности его сексуальное поведение. Он должен был соблюдать, в частности, правила сексуального избегания, которые мотивировались религиозно — магическими соображениями. Чтобы пчелы носили много меда, «хорошо велись» и рои не улетали, хозяину пасеки, по поверьям, не следовало «грешить» с женой. В тайной книжке казанского пчеловода, где записаны магические и практические правила ухода за пчелами, имеется следующий заговор «для вода пчел»: «Кого пчела ненавидит. Ненавижу воеводу распаливаго, мужа лениваго, жену сонливу, от врага лукаваго девицу, язык страмноглаголив, душу погубляя» (1, с. 446). Среди неблагоприятных для пчеловодства факторов перечислены: гнев, лень, брань, «страмные» разговоры (на темы «греха»), а также отношения с женщинами. Среди запретов, которые должен был соблюдать пчеловод, часто упоминался запрет спать с женой. Поэтому считалось, что
Лучше всего пчелы ведутся у стариков или монахов — Самые лучшие пасеки были в монастырях. Деревенский П, как правило, был стариком. Если П. все же имел «грех» с женой, то перед тем как пойти на пасеку, он обязательно мылся в бане. Некоторые П. не ходили к пчелам в течение целой недели после полового сношения.
Женщине запрещалось появляться на пасеке во время Месячных. Полагали, что пчелы придут в возбуждение от резкого запаха, перестанут вестись, что ульи загниют — то есть мотивировка варьирует от рациональной до вполне магической. Требование «чистоты» объясняли «чистотою» самой пчелы: «Пчела не вдова и не мужняя жена; мужа у ней нет, греха не имеет… Пчелиная матка, таким образом, непорочна» (3, с. 40), откуда и постоянная метафора «пчелиная матка — Богородица». Занятие П. вообще было связано в народном сознании с церковным бытом: воск шел на свечи, а мед считался самой чистой пищей, разрешенной даже во время поста. С другой стороны, мед был основой для хмельного питья (медовухи, медового пива и браги), которое готовили еще для языческих праздников и которое долго еще оставалось символом коллективного застолья.
1. Веселицкий В. Выписки о пчелах из рукописной книги одного старика-пчеловода // Известия ОАИЭ при Казанском ун-те. Т. 13. Вып. 5. Казань, 1896; 2. Виноградов Н. Н. Описание пчеловодства Семиловского прихода Шишкинской волости, Костромского уезда // Материалы по описанию пчеловодства Костромской губернии. Вып. 2. Кострома, 1904; 3. Зимин М. М. Ковернинский край // Труды Костромского научного общества по изучению местного края. Вып. 17. 1920; 4. Орел В. О восточнославянских играх, связанных с культом пчел // Симпозиум по структуре балканского текста: Тезисы докладов и сообщений. М, 1976; 5. Щепанская Т. Б. Северно-русское пчеловодство: практика и магия //Из культурного наследия народов Восточной Европы. Сб. МАЭ. Вып. XLV СПб., 1992.
Т. Щепанская