НОЖ

Важный предмет мужского снаряжения; здесь рассмат­ривается как один из знаков мужского статуса, наряду с другими острыми орудиями (топором, рогатиной), а также Посохом и пр.

Н. (обычно перочинный) традиционно был атрибутом мальчишеских игр (в «ножички») начиная с раннего под­росткового возраста, обладание хорошим Н. было важным элементом престижа, предметом гордости его обладателя. Еще большую значимость приобретал Н. у парней в период молодежных гуляний, становясь одним из символов демон­страции силы во время столкновений парней и драк между деревнями. Н. изготавливали сами парни или заказывали кузнецу, ручки делали из дерева, украшая их выжженным узором или процарапывая белый узор по темному обожжен­ному фону. В XX в. в моду вошли наборные ручки из раз­ных пород дерева в сочетании с металлическими вставками, позже — эбонита и цветного пластика.

Во время праздничных драк демонстрация Н. означала вызов, провоцирующий ответную агрессию. Парни, гуляя по улице с гармонью, выкрикивая песни «под драку», поигры­вали Н. и даже рыли ими землю перед собой, что озна­чало крайнюю степень их возбуждения и готовности всту­пить в бой.

В кармане ножик шевелится.

Кровь на волю просится.

Ты гляди, товарищ, —

Неприятель косится! —

Пели молодые бойцы в Порховском р-не Псковской обл. Однако реально прибегать к помощи Н. в драке было не принято. Дрались на кулачках, иногда использовали деревян­ные палки — трёстки, расталкивали ряды противников ко­льями; в особенно жестоких драках пускали в ход перчатки или резиновые шланги с утяжелителями. Вынуть Н. означа­ло пойти наперекор всем правилам: это допускалось только в самом крайнем случае, в порядке самообороны, когда че­ловек оказался один перед толпой противников. Демонстра­ция Н. в этом случае говорила о решимости идти до конца.

Где про нас ножики точат,

Мы туда гулять идем:

Либо нас кого зарежут, Либо мы кого убьем.

Применение Н. представляло реальную возможность смертельного исхода драки и обычно служило сигналом к ее завершению.

Н. или меч служил знаком статуса неженатого мужчины и одновременно исходящей от него угрозы. Н. И. Костома­ров приводил высказывание одного из русских моралистов: «Лучше иметь у бедра меч без ножен, нежели неженатого сына в своем доме» (3, с. 86).

В свадебном обряде Н. фигурирует в качестве одного из атрибутов жениха. Например, во Владимирской губ. на второй день свадьбы гости и молодые отправлялись в дом родителей жены — «к теще на блины». За столом моло­дого заставляли «поточить нож», то есть поцеловаться с невестой.

Н. использовался не только как средство нападения или самозащиты, но и как символ, опосредовавший отношения между членами мужских сообществ, знак мужской дружбы. Мужчины и парни обязательно брали с собой Н., отправ­ляясь в путь. «Нож в пути товарищ» — гласит пословица. Его затыкали за ремень, держали в ножнах на охотничьем поясе, прятали за голенище или в рукав, иногда — в по­лость дорожного посоха. Н., как необходимый спутник в опасных предприятиях: на охоте, в драке, просто в пути — становился символом мужской дружбы, товари­щества. С этой его ролью был связан ряд правил. Н. нельзя было дарить (плохая примета), однако можно было выме­нять. Обмен Н., как правило, совершался в знак дружбы, символически закрепляя ее «на вечные времена». Обычно это происходило в ситуации расставания, после совместных испытаний (охоты, путины, долгой экспедиции, участия в боевых действиях). Нередко об обмене можно говорить лишь условно: подарив другу понравившийся ему Н., чело­век просил у него в обмен что-нибудь, имевшее только сим­волическую ценность (например, копейку). Такие Н. береж­но хранились, порой до конца жизни, их держали в доме на видном месте, показывали гостям, вспоминая всякий раз о друзьях, приключениях и подвигах молодости.

Н. воспринимался как предметное воплощение силы, в том числе и магической. Перед опасным предприятием на Н. наговаривали магические слова, призванные обеспечить точность и силу удара. С другой стороны, с помощью заго­воров пытались защитить себя от вражеского оружия, отвести чужие Н., мечи и «всякое железо»: «Меч умолвити, и он не сечет: Кован еси, брат; не укуси мене, аки пес, отай; оба есмя от земля; коли усмотрю тебя очима — своего брата, тогда убоится твое сердце моих очей усмотрения; ты вощан!» (2, с. 145). Средством отвести от себя вражеский меч или Н. служит в этом случае самоидентификация с ним
как с «братом», и тем самым он размягчается, превращается в восковой.

Во множестве обрядов Н. использовался как оберег про­тив нечистой силы. Пинежский знахарь с помощью Н. укро­щал лешего. «Черт силен, да воли мало!» — говорил он «Если вихрь крутится — это и есть черт. Если вихрь вокруг тебя крутится, то нож я воткну в середину, он и погибнет, Я уже как покоритель. А не уймется — я еще что сделаю!» Обрядовые манипуляции с Н., означающие символическую агрессию, в этом случае служили средством блокирования страха, обеспечивая психологическое равновесие в опасной ситуации. В качестве магического оберега Н. использовался на свадьбе: его затыкали за пояс жениху для предохране­ния от порчи; колдун, приглашенный на свадьбу, крестил Н. углы помещения, чтобы изгнать напущенных другим колду­ном бесов.

H. вешали над люлькой для защиты маленьких детей от нечистой силы. Если ребенок долго не начинал ходить, зна­харь разрезал Н. или разрубал топором невидимые «пугы», которыми будто бы связаны ножки малыша. Н. крестили на­говоренный квас или воду, предназначенные для магических лечебных или гадательных манипуляций.

Литература:

I. Даль В. И. Пословицы русского народа: В 3 т. М., 1993; 2. Ве­ликорусские заклинания: Сб. Л. Н. Майкова. СПб., 1994; 3. Костома­ров И. И. Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях // Костомаров Н. И., Забелин И. Е. О жизни, быте и нравах русского народа. М., 1996; 4. Архив МАЭ РАН, д. 1571.

Т. Щепанская

О