НЕВЕСТА (СГОВОРЁНКА, СПОРУЧЕНКА)

Просватанная девушка Главный субъект свадьбы.

Н. просватанную девушку начинали называть после того как вопрос о ее свадьбе был окончательно решен на сго­воре. С точки зрения народного мифологического восприя­тия брака, перед Н. стояли достаточно серьезные задачи Она должна была в результате серии специальных обрядов совершить постепенный переход от девичьего состояния к положению замужней женщины, перейти из молодежной возрастной группы в группу взрослых, состоящих в браке людей, из родной семьи в семью мужа. При этом главными в предсвадебный период были обряды, в которых происхо­дил разрыв Н. с ее прежней жизнью, или, как говорили с «вольной-волюшкой», «девичьей красотой». Это обряды: «красование невесты», «прощание с девичьей красотой» (см. Девичник), «расставание с девичьей красотой (см. Де­вичник, Расплетание косы), прощание с родителями (см. Вен­чальное утро), прощание с деревней (см. Свадебный поезд). Утрата Н. своего девичьего состояния, девичьей души — «красоты» востринималось как событие трагическое, своего рода постепенное умирание девушки. Это определяло внеш­ний облик Н. и ее поведение в предсвадебный период. На большей части территории России она носила «печальную» одежду, то есть белых и темных тонов, распускала волосы по плечам, ее голова была всегда закрыта платком. Платок, надетый «внахмурку», чтобы закрыть лицо, выступал как особый знак Н. Он символизировал отделение, отгоражи­вание сговоренной в замужество девушки от ее девичьей среды. В причетах, сопровождавших закрывание Н., она говорит матери: «Призакрой-ко, родна матушка, / Мою буйную голову, / Ты мою волю-вольную, ты мою негу неж­ную, / Ты мою дивыо красоту, / Дивичье украшеньецо / И чесное похваленьецо». После этого девушка бросает мате­ри упрек: «Отняла ты, родна матушка,/ У меня у молоде — шеньки, / У меня зеленешеньки половина света белова» (11, с. 505). Деревенский этикет требовал, чтобы Н. активно сопротивлялась закрыванию, убегала от матери, плакала, сдергивала платок с головы, рвала его на части, а также уко­ряла мать, бросала обвинения в адрес подруги, закрывав­шей ее: «Супостка ты, хидниця, да ты моя супротивниця! Да призакрыла, голубушка, мне много свету-то белова..» (11, с. 506).

Весь предсвадебный период Н. полагалось быть печаль­ной, мало говорить, выражая свои желания преимуществен­но жестами, много плакать и причитывать. Большую часть своего времени она проводила в доме, ей нельзя было вы­ходить за ворота усадьбы, посещать молодежные вечеринки и гулянья. Она могла покинуть дом только за тем, чтобы пригласить на свадебный пир родственников, проститься с «белым светом» — соседями, деревней. В некоторых мест­ностях ей полагалось каждый вечер от сговора до дня вен­Чания выходить на крыльцо и вести печальные причеты с жалобами на свое несчастную судьбу — потерю «воль­ной волюшки» — и с размышлениями о будущей жизни в доме мужа:

Бог судья тебе, кормилец батюшка, И кручинной моей матушке, Что вы пригадали, что придумали Меня отдавать-то да запросватывать Меня в эту зимоньку-то студеную; Видно, не любая я была работница, Не бела была платомойница, Не верна, видно, слуга верная; Мине как-то уж не хотелося В эту-то вечериночку Разлучаться-то, красной девице, Со всей волюшкой-то вольною, Со девичьей волей гульливою, Со беседушкой смиренною, Со гульбой-игрой веселою И со миленьким подруженькам.

На такие «плаканки» зачастую приходило все женское население деревни.

Параллельно с этим Н. исполняла обряды, которые оформляли ее постепенное включение в новый для нее семейно-родственный коллектив и в новую социовозраст — ную группу замужних женщин. Она принимала благосло­вение родителей на брак, участвовала в обряде «сводов», то есть соединения с женихом, который происходил накану­не дня венчания или в венчальное утро, позволяла жениху или дружке «выкупить» себя у подружек (см. Венчальное утро, Расплетание косы).

В обязанности Н. помимо выполнения всех полагающихся по ходу свадебного ритуала обрядовых действий входило также приготовление приданого и даров для жениха, его ро­дителей и родственников. Естественно, что большая часть необходимых вещей была заготовлена девушкой и ее роди­телями заранее, но что-то все-таки приходилось доделывать уже после сватовства. В этом Н. помогали девушки, которые все дни после сговора находились постоянно с нею: жили в ее доме, ночевали там, шили, вели разговоры о предстоя­щей свадьбе, пели. Основную часть даров составляли ши­ринки, полотенца, платки, которые Н. раздавала в продол­жение всех церемоний свадьбы жениху, родне с обеих сто­рон, свадебным чинам, гостям. Эти дары несли различную смысловую нагрузку: могли быть знаком согласия девушки на сватовство; символическим жестом принятого решения о свадьбе: «У нас дело-то все сделано, по рукам ударено и платами задарено»; своеобразным «билетом», который невеста выдавала жениху, чтобы он мог беспрепятственно войти в ее дом, охраняемый подругами (см. Свадебный поезд); символом ее трудолюбия (см. Княжий обед), а также могли маркировать участников свадебного поезда, «чтобы

Всем было ясно, кто наша невеста». Кроме того, обмен по­дарками между Н. и женихом рассматривался как установ­ление дружеских и родственных отношений между двумя коллективами, а также как просьба принять молодую жен­щину в семью мужа. Дарение происходило по-разному. Так, передача даров, закреплявшая решение о свадьбе, обставля­лась как магический акт соединения двух семей и в то же время как действие, стимулирующее будущее богатство мо­лодой пары: зажигали лампаду, молились, подарок (полотен­це, платок, рубаху, пояс) родне жениха подавали на каравае, стараясь вручить его не «голой рукой», а через полу одеж­ды. Н., чтобы пометить свадебный поезд жениха, сама при­крепляла ширинку к шляпам дружки и поддружьев.

Важной заботой Н. и ее подруг было поддерживание связей с женихом и его товарищами. Жених все предсва­дебное время регулярно посещал Н. Он приезжал со сво­ими товарищами — дружиной, привозил ей конфеты орехи, пряники, а она угощала сластями присутствовав­ших девушек. Такие посещения жениха имели свои назва­ния: «пить чай», «здороваться», «гостинцы», «с пряни­ками», «с дарами», «побывашки». Девушки в этот момент веселились, шутили, пели, плясали с приехавшими пар­нями. Н. же вела себя как положено по этикету с чужим человеком: не выказывая особой радости, когда приезжал жених, и горести, когда уезжал. В последний вечер перед венчанием невеста должна была принимать жениха с «большими дарами». Он приезжал вместе с родней, парня­ми и привозил (кроме конфет, пряников, орехов) наряд­ный платок, хорошую обувь, украшения. Девушки встре­чали его с причетами. Подарки Н., сидевшей в парадном углу избы, подносил дружка или ближайший родствен­ник жениха. Обычно это происходило с максимальной торжественностью, с величанием Н. и жениха по имени и отчеству. Дружка поочередно подавал на блюде каждый подарок, низко кланялся Н. и говорил: «Прасковья Гав­риловна! Михаил Иванович (жених) дарами кланяется, извольте побеспокоиться». Н. с причитаниями брала пода­рок, а жених ее целовал.

Поведение и внешний облик Н. менялись в день вен­чания. Перед приездом свадебного поезда жениха она переодевалась в подвенечный, нарядный костюм, к моменту отъезда в церковь заканчивались ее плачи и причитания. На свадебном пиру с ее лица снимали платок. Утром сле­дующего дня поело брачной постели праздновали рожде­ние молодухи.

Литература:

1. Ефименко П. С. Материалы по этнографии русского населе­ния Архангельской губернии. М, 1878. Ч. 1. Описание внутреннего и внешнего быта; 1877. Ч. 2. Народная словесность; 2. Звонков А. П. Современный брак и свадьба среди крестьян Тамбовской губернии

Елатомского уезда // Сборник сведений для изучения быта кре­стьянского населения России. М, 1889. Вып. 1; 3. Зорин Н. В. Русский свадебный ритуал М., 2001; 4. Зырянов И. В. Чердынская свадьба. Пермь, 1969; 5. Иваницкий Н. А. Материалы по этнографии Вологодской губернии // Изв. ОРЕАЭ. Т. EXIX. М, 1890; 6. Ката­ров Е. Г. Состав и происхождение свадебной обрядности // Сбор­ник МАЭ. Л., 1929. Т. 8; 7. Козырев Н. Свадебные обряды и обычаи в Островском уезде Псковской губернии // Живая старина. 1912. Вып. 1; 8. Кошурников В. Свадебные обряды крестьян юго-восточ — ной части Вятской губернии // Календарь Вятской губернии на 1881. Вятка, 1881; 9. Лещенко В. Ю. Семья и русское православие (XI-XIX вв.). СПб., 1999; 10. Логинов К. К. Семейные обряды и ве­рования русских Заонежья. Петрозаводск, 1993; 11. Макашина Т. С. Свадебный обряд // Русский Север: Этническая история и народ­ная культура. XII—XX века. М, 2001; 12. Макашина Т. С. Сва­дебный обряд // Русские. М, 1997; Обрядовая поэзия. М., 1989; 13. Сумцов Н. Ф. О свадебных обрядах, преимущественно русских. Харьков, 1861. 14. Этнография восточных славян. Очерки тради­ционной культуры. М., 1987.

И. Шангина