НАРЯД ПАРНЯ

Установленный традицией и модой комплекс одежды деревенской мужской молодежи, наделенный половозраст­ной символикой.

Родители сознавали возрастное право сына и начинали лучше его одевать после совершеннолетия. Так, в Новго­родской губ. парень и сам мог потребовать определенную денежную сумму «на наряды», а отец обычно не возражал, понимая, что «пришла пора парню снаряжаться, что обидно ему отстать в этом от товарищей». Далее повзрослевший парень сам заботился о том, чтобы выглядеть модно и «с роскошью». Он отправлялся в город на заработки или на­нимался на поденщину в деревне; на заработанные деньги приобретал фабричный материал или необходимые атри­буты туалета.

В середине XIX в. почти повсеместно парни на гуляньях Носили красные ситцевые рубахи — «александрийки», синие или черные плисовые штаны — «шаровары», ситце­вые или шелковые жилеты и шейные платки — «галстук». Рубаху подпоясывали поясом обычно более длинным и ши­роким, чем у женатых мужчин. Его делали из разноцветной шерсти или шелка, украшали длинными кистями или бахро­мой, ткаными надписями; к поясу подвешивали складной Нож, гребешок или кисет, украшенный аппликацией или перламутровыми пуговицами. Во Владимирской губ. девушка Ткала для возлюбленного пояс из шерсти, купленной пар­нем. В качестве верхней одежды, которую носили и зимой и летом непременно нараспашку, фигурировал синий каф­тан, а на Русском Севере и в Сибири — «сибирка» и «ка­закин», которые стоили значительных денег.

Особое внимание уделялось обуви. Каждый уважающий себя парень форсил на летнем гулянье в начищенных сапо­гах с высокими каблуками и с длинными голенищами, собранными «в гармошку». В Сибири украшали сапоги бах­ромой или выпускали из голенища широкий край портянки, украшенный вышивкой, кружевами и лентами.

На протяжении XIX и в начале XX в. у молодежи украшения были непременными признаками возраста, а да­рение их считалось способом выражения симпатии. Парни носили цепочки и кресты на шелковых лентах, ладонки, украшенные пуговками, брелоки и медальоны, запонки и уховертки; щеголяли кольцами, обладавшими наиболее вы­раженной брачной символикой. Получив в знак признатель­ности от девушки какой-либо подарок, парень часто ода­ривал ее колечком или, наоборот, за подаренное или выпро­шенное у нее кольцо благодарил зеркальцем, мылом или сластями. В Вологодской губ. говорили, что по количеству колец на руках у парня можно догадаться о том, симпатией скольких девушек он одновременно пользуется.

На рубеже XIX—XX вв. особым щегольством считалось выпустить по жилетке цепочку от карманных часов. К этому времени уже многие деревенские парни могли позволить себе оловянные, а то и серебряные часы, иногда их поку­пали на пару с отцом, который пользовался ими в повсе­дневной жизни, а сын брал на гулянье.

После того как в моду вошли карманы, украшением кос­тюма служили также носовые платки (ширинки). В Архан­гельской губ. в 1880-е гг. даже самый бедный из парней старался к празднику обзавестись цветным платком, чтобы на гулянье «из тщеславия» выпустить его яркий конец из кармана. Такой платок или кисет (выполняющий аналогич­ную функцию) парень мог получить в подарок от девушки, за которой ухаживал.

Но главный признак брачного возраста парня проявлялся в украшении головного убора. В первой половине XIX в. парни перевязывали высокие тульи шляп крест-накрест, или посередине, или по околышу лентами, бархатками, украшен­ными стальными или медными пряжками, а также увива­ли мишурой, прикалывали к ним шелковые кисти, живые и искусственные цветы. Верхом щегольства считалось доба­вить к этому павлинье перо. К концу века картуз или фу­ражка парня украшались уже значительно скромнее, но на Русском Севере и в Сибири по околышу пускали шнурки, расшитые пуговками, или несколько перевитых рядов бисер­ных «перлышек». В начале XX в. наибольшим шиком счита­лось носить покупные городские шляпы, их, как правило, дополнительно не украшали.

В фольклоре, в праздничных и обрядовых действиях головной убор парня символизировал его статус и отражал готовность к браку. На гулянье он был настолько важной деталью костюма, что парень не снимал его даже в помеще­нии, лишь в играх с брачной тематикой, например во время Поцелуя с девушкой, он слегка приподнимал шляпу. Шапка, как символ молодечества, вольной холостой жизни, стано­вилась объектом особого внимания в свадебном обряде, девушки (подружи невесты) старались украсть ее, чтобы получить выкуп, а парни (дружки жениха) — охраняли. Возможно, отсутствие у парня головного убора в обрядовых действиях, подобно расплетенной косе девушки, символизи­ровало утрату невинности, вступление в брак.

На рубеже XIX—XX вв. на характер костюма в значи­тельной степени повлияло распространение отходничества В моду все больше стали входить городские покупные вещи напоминавшие одежду мастеровых, приказчиков — мел­кого городского люда, вкусы которого становились образ­цом для сельской молодежи. Парни покупали себе «мод­ные» пиджаки, брюки городского покроя, перчатки, шагре­невые полусапожки-«щиблеты» и кожаные или резиновые калоши, которые ценили и берегли и поэтому носили только в сухую погоду.

Особенно модным дополнением туалета стали зонты, в некоторых местах они сменили, а в других дополнили такую важную принадлежность парней, как трость (см. Трёстка). Парни выходили на гулянье обычно с большими черными зонтами, но в Медынском у. Калужской губ., на­оборот, черные, «дождевые» зонты — которые всегда даже в ясную погоду носили раскрытыми — были в руках деву­шек, в то время как парни опирались на маленькие зонтики от солнца.

На протяжении XIX в. костюм парня отражал физиче­скую зрелость и готовность к браку при помощи ярких красок и избыточности украшений, что символизировало полноту природной энергии, свойственной этому возрасту. К началу XX в. первую роль — как знака возрастной состоятельности — уже играла демонстрация «трофеев», принесенных с заработков, из «внешнего мира». Городские, покупные вещи свидетельствовали о пройденном молодым человеком инициационном испытании (отходничестве), овла­дении им знаниями и умениями, необходимыми для под­держания своей будущей семьи, освоении им «мужского» пространства деятельности (см. Мужик).

В молодежной среде костюм являлся важным атрибутом возрастной состоятельности и частью поведенческого комп­лекса. Даже ухаживать за девушкой парень решается не раньше, чем обзаводится приличной одеждой.

Восхваление наряда кавалера в игровых и лирических песнях (подобно описанию одежды жениха в свадебных песнях) подчеркивало в парне качества «добра молодца»;

При этом характеристики внешнего облика и черты харак­тера теснейшим образом переплетались, дополняя и подра­зумевая друг друга. Говоря о чувствах к парню, девушка выражала свою симпатию, проявляя желание сшить мило­му рубашку, что традиционно считалось подарком жениху от невесты.

Я не думала, не чаяла, Мой-от миленькой отчаяной, Я отчаянных насмерть люблю. Бесшабашному рубашку сошью, На рубашке-то косой вороток, Не жалею девять пуговок в рядок. Девять пуговиц оловянненьких, Любят девки миловзглядненьких.

В группе парней модная одежда также оценивалась очень высоко и часто выполняла возрастную дифференциацию внутри мужской части молодежного сообщества. Костюм демонстрировал разделение на старших и младших, потому что предписанный брачному возрасту наряд формировался постепенно. Только в очень богатых семьях парень получал все необходимое вскоре после совершеннолетия. Обычно на протяжении всего времени гулянья, а иногда только к свадь­бе, костюм парня дополнялся необходимыми элементами. Таким образом, только богатые или старшие парни имели наиболее щегольской вид. Поэтому полнота костюма знаме­новала и полноту возрастных прав, а следовательно, и готов­ность к женитьбе.

В деревенском молодежном сообществе на первых ролях был обычно парень, считавшийся не только удаль­цом, но и одним из первых щеголей. Не имевший надле­жащего наряда редко имел влияние и играл какую-либо активную роль, он тушевался, стыдился себя. Мотив под — смеивания над одеждой соперников занимал немаловажное место в частушечных перепевах между двумя враждую­щими деревнями. А одним из средств посрамления против­ника и торжеством победителей в столкновениях между парнями враждующих деревень была порча их празднич­ной одежды (см. Драки).

Литература

1. Ефименко П. С. Материалы по этнографии русского населе­ния Архангельской губернии. М., 1877; 2. Иваницкий Н. А. Мате­риалы по этнографии Вологодской губернии // Известия Общест­ва любителей естествознания, антропологии и этнографии. Т. 69. (Сборник сведений для изучения быта крестьянского населения России). Вып. 2. М., 1890; 3. Лебедева А. А. Мужская одежда рус­ского населения Западной Сибири (XIX — начало XX в.) // Про­блемы изучения материальной культуры русского населения Сиби­ри. М„ 1974; 4. Архив РЭМ, ф. 7, on. 1, д. 152, 161, 686, 1431, 1726.

В. Холодная