МЕЛЬНИК
Хозяин или наемный работник, отвечавший за работу мельницы, постоянный персонаж мифологических рассказов. По поверьям, М. поддерживал связь с демонологическими существами: лешим (на ветряной мельнице), водяным (на водяной), а также мелкими бесами, которых имел в услужении.
Леший являлся М. обычно в виде высокого мужика— «долгого» или «болшого» — либо сильного ветра, который срывал с него шапку и ломал мельничные крылья. Водяной — в облике огромной рыбы в мельничном пруду: налима, сома, щуки, а также черного кота или мужика в красной рубахе, выгоняющего из воды стадо коров. Смоленские мельники описывали водяного как мужика «с длинными пальцами на ногах, с лапами вместо рук, с двумя… рогами на голове, с хвостом назади и с глазами, горящими подобно раскаленным углям» (1, с. 91). По рассказам вятских М., на мельнице обитали мелкие бесы — «ичетики», которых представляли в виде мохнатых человечков с длинной всклокоченной шевелюрой; у водяной мельницы будто бы жила «шишига» — растрепанное существо, имевшее обыкновение отдыхать на мельничном колесе.
М. приносил жертву этим существам, чтобы обезопасить мельницу от внезапных подъемов воды, сильного ветра, поломок механизмов и других неожиданностей. На водяной мельнице он бросал в пруд крошки хлеба, табак, в праздники наливал водки. Имеются сведения о жертвоприношениях животных: при закладке мельницы, весной перед паводком или в случае прорыва плотины, М. бросал в пруд черную (или белую) собаку, черного козла, петуха, кошку или ворону; иногда на мельнице специально держали животных соответствующей масти.
Общественное мнение будоражили слухи о человеческих жертвоприношениях. Еще в XIX в. среди крестьян ходили разговоры, что М. специально сталкивали в пруд припозднившегося путника. Чаще, однако, предполагалось, что водяной сам забирал обещанную ему М. жертву (когда кто-то тонул в мельничном пруду). Так или иначе, гибель людей возле мельницы крестьяне нередко объясняли деятельностью М. и его связью с нечистой силой. «В прошлом году (1898 г. — Т. Щ.) в селе Золотове, — сообщали корреспонденты Этнографического бюро кн. В. И. Тенишева из Тихвинского у. Новгородской губ., — крестьянин на реке поставил плотину для мельницы, а летом утонули два мальчика. Тогда вся деревня собралась и требовала разрыть плотину. Видно, говорят, у него обещано черту водяному». Подобные верования по сей день бытуют, например, у жителей вятских деревень. В с. Синегорье Нагорского р-на Кировской обл. говорили, что при строительстве мельницы хозяин делал «заклад» (то же, что завет), то есть обещал нечистой силе жертву. «Илью Гавриловича на мельнице измололо, — вспоминает жительница д. ГЦучкины недалеко от Сине — горья. — И люди говорили, что завет, может, сделали. Бывало, два-три человека погибнет. И еще двоих человек измололо. Вот, видно, когда строил мельницу, то и завещал 2— 3-х человек. Старые люди говорили. Без завету, наверное, нельзя было». Примечательно, что вера в тайные жертвоприношения, совершаемые М., связана с его богатством. «Больно много на мельнице ребят потонуло, — рассказывала жительница вятского с. Синегорье. — Дак тоже говорили: заветы будто клали мельники. Мельница чтоб стояла, а люди тонули. Раньше мельница была у хозяев богатых. А им денег жалко было. И вот, чтоб плотину не сносило, хозяин говорит [водяному]: возьми сколь людей, чтоб только мельница стояла… Потонет человек если на мельнице, дак и опять вспоминают: вот, это богач сделал, моего ребенка взял… На мельнице двенадцать человек обещал буржуй этот. Люди тонули да тонули». Ее слова подтверждала и другая женщина из того же села: «Мельница водяная была. И в пруду утонет кто — вот говорили, что это мельник заветил. Богатого мужика была мельница. А вот „Коммуне" (колхозу) стала принадлежать мельница, так перестали тонуть».
Надо заметить, что с мельницей была связана вполне реальная опасность. Сводки несчастных случаев в «Губернских ведомостях» регулярно отражали гибель людей возле водяных и ветряных мельниц. В народных представлениях закрепилась репутация мельницы как опасного места, что отразилось в загадке: «На горе-горище стоит беленище, в этом беленище деготь и леготь и смерть не далеко. (Ветряная мельница)». «У мельницы давило людей многих: в кожух попадет, полезет — колесом придавит, — рассказывали в д. Бугры Харовского р-на Вологодской обл. — Там где колесо-то водяное есть, — опасно: что черт ли сунет? Там темно. У нас задавило мужичка-то». Погибший доставался, по поверьям, нечистой силе, которая забирала его будто бы по завету М.
Поверья о совершаемых М. человеческих жертвоприношениях иногда приводили к серьезным конфликтам, обвинениям в колдовстве и изгнанию или избиению предполагаемого колдуна. Впрочем, если число погибших не превышало некоего обычного уровня, все ограничивалось недовольными разговорами за спиной М.: гибель людей молчаливо признавали неизбежным условием нормальной работы и сохранности мельницы.
Поверья о связи М. с нечистой силой обусловливали некоторую его изоляцию. Дети и женщины избегали липший раз появляться на мельнице, особенно поодиночке. В некоторых странностях поведения М., как правило старика, инвалида, на фоне этих поверий виделись зловещие знаки. «Я помню, — говорит о своем детстве жительница Даниловского р-на Ярославской обл., — какой-то мельник был — кусал нам все уши — пугал! А я девчонкой еще была. Такой был и старичонка — ненарошный. Надоедали мы ему, что ли? Кусал нам все уши. Боялись ходить мимо мельницы. Шутил по-нашему…» Сведения о подобных шутках имеются также из Вологодской обл., аналогичные сюжеты записаны и в белорусском Полесье. М. нарочно пугали детей рассказами о нечистой силе, якобы живущей у них на мельнице. Да и без этих рассказов место пользовалось в округе недоброй славой, как обиталище водяного, шишиги или русалки. В результате действия этих поверий мельница оказывалась в некоторой степени табуирована для женщин (в первую
Очередь юных девиц) и детей. В фольклоре отмечается враждебность М. к сфере воспроизводства. Сам он, в народных представлениях, как правило старик, часто одиноко живущий далеко на отшибе. Приписываемую ему колдовскую силу М. использовал, среди прочего, для того, чтобы портить свадьбы, участников которых мог превратить в стаю волков.
Литература:
1. Максимов С. В. Нечистая, неведомая и крестная сила. СПб, 1903; 2. Померанцева Э. В. Мифологические персонажи в русском фольклоре. М., 1975; 3. Щепанская Т. Б. Мужская магия и статус специалиста (по материалам русской деревни конца XIX XX в.) // Мужской сборник. Вып. 1. Мужчина в традиционной культуре. М„ 2001; 4. Архив РЭМ, ф. 7, on. 1, д. 123, 204, 410, 757, 1788; 5. Архив МАЭ РАН, д. 1416.
Т. Щепанская