МЕЛЬНИК

Хозяин или наемный работник, отвечавший за работу мельницы, постоянный персонаж мифологических расска­зов. По поверьям, М. поддерживал связь с демонологиче­скими существами: лешим (на ветряной мельнице), водя­ным (на водяной), а также мелкими бесами, которых имел в услужении.

Леший являлся М. обычно в виде высокого мужика— «долгого» или «болшого» — либо сильного ветра, который срывал с него шапку и ломал мельничные крылья. Водя­ной — в облике огромной рыбы в мельничном пруду: нали­ма, сома, щуки, а также черного кота или мужика в крас­ной рубахе, выгоняющего из воды стадо коров. Смоленские мельники описывали водяного как мужика «с длинными пальцами на ногах, с лапами вместо рук, с двумя… рогами на голове, с хвостом назади и с глазами, горящими подобно раскаленным углям» (1, с. 91). По рассказам вятских М., на мельнице обитали мелкие бесы — «ичетики», которых пред­ставляли в виде мохнатых человечков с длинной всклоко­ченной шевелюрой; у водяной мельницы будто бы жила «шишига» — растрепанное существо, имевшее обыкновение отдыхать на мельничном колесе.

М. приносил жертву этим существам, чтобы обезопа­сить мельницу от внезапных подъемов воды, сильного ветра, поломок механизмов и других неожиданностей. На водяной мельнице он бросал в пруд крошки хлеба, табак, в празд­ники наливал водки. Имеются сведения о жертвоприно­шениях животных: при закладке мельницы, весной перед паводком или в случае прорыва плотины, М. бросал в пруд черную (или белую) собаку, черного козла, петуха, кошку или ворону; иногда на мельнице специально держали живот­ных соответствующей масти.

Общественное мнение будоражили слухи о человеческих жертвоприношениях. Еще в XIX в. среди крестьян ходили разговоры, что М. специально сталкивали в пруд припозд­нившегося путника. Чаще, однако, предполагалось, что водя­ной сам забирал обещанную ему М. жертву (когда кто-то тонул в мельничном пруду). Так или иначе, гибель людей возле мельницы крестьяне нередко объясняли деятельно­стью М. и его связью с нечистой силой. «В прошлом году (1898 г. — Т. Щ.) в селе Золотове, — сообщали корреспон­денты Этнографического бюро кн. В. И. Тенишева из Тих­винского у. Новгородской губ., — крестьянин на реке поста­вил плотину для мельницы, а летом утонули два мальчика. Тогда вся деревня собралась и требовала разрыть плотину. Видно, говорят, у него обещано черту водяному». Подоб­ные верования по сей день бытуют, например, у жителей вятских деревень. В с. Синегорье Нагорского р-на Киров­ской обл. говорили, что при строительстве мельницы хозяин делал «заклад» (то же, что завет), то есть обещал нечистой силе жертву. «Илью Гавриловича на мельнице измололо, — вспоминает жительница д. ГЦучкины недалеко от Сине — горья. — И люди говорили, что завет, может, сделали. Быва­ло, два-три человека погибнет. И еще двоих человек измо­лоло. Вот, видно, когда строил мельницу, то и завещал 2— 3-х человек. Старые люди говорили. Без завету, наверное, нельзя было». Примечательно, что вера в тайные жертво­приношения, совершаемые М., связана с его богатством. «Больно много на мельнице ребят потонуло, — рассказы­вала жительница вятского с. Синегорье. — Дак тоже гово­рили: заветы будто клали мельники. Мельница чтоб стояла, а люди тонули. Раньше мельница была у хозяев богатых. А им денег жалко было. И вот, чтоб плотину не сносило, хозяин говорит [водяному]: возьми сколь людей, чтоб только мельница стояла… Потонет человек если на мельнице, дак и опять вспоминают: вот, это богач сделал, моего ребенка взял… На мельнице двенадцать человек обещал буржуй этот. Люди тонули да тонули». Ее слова подтверждала и другая женщина из того же села: «Мельница водяная была. И в пруду утонет кто — вот говорили, что это мельник заветил. Богатого мужика была мельница. А вот „Коммуне" (колхозу) стала принадлежать мельница, так перестали тонуть».

Надо заметить, что с мельницей была связана вполне реальная опасность. Сводки несчастных случаев в «Губерн­ских ведомостях» регулярно отражали гибель людей возле водяных и ветряных мельниц. В народных представлениях закрепилась репутация мельницы как опасного места, что отразилось в загадке: «На горе-горище стоит беленище, в этом беленище деготь и леготь и смерть не далеко. (Вет­ряная мельница)». «У мельницы давило людей многих: в ко­жух попадет, полезет — колесом придавит, — рассказывали в д. Бугры Харовского р-на Вологодской обл. — Там где колесо-то водяное есть, — опасно: что черт ли сунет? Там темно. У нас задавило мужичка-то». Погибший доставался, по поверьям, нечистой силе, которая забирала его будто бы по завету М.

Поверья о совершаемых М. человеческих жертвоприно­шениях иногда приводили к серьезным конфликтам, обвине­ниям в колдовстве и изгнанию или избиению предполагае­мого колдуна. Впрочем, если число погибших не превышало некоего обычного уровня, все ограничивалось недовольными разговорами за спиной М.: гибель людей молчаливо призна­вали неизбежным условием нормальной работы и сохран­ности мельницы.

Поверья о связи М. с нечистой силой обусловливали неко­торую его изоляцию. Дети и женщины избегали липший раз появляться на мельнице, особенно поодиночке. В неко­торых странностях поведения М., как правило старика, инвалида, на фоне этих поверий виделись зловещие знаки. «Я помню, — говорит о своем детстве жительница Данилов­ского р-на Ярославской обл., — какой-то мельник был — кусал нам все уши — пугал! А я девчонкой еще была. Такой был и старичонка — ненарошный. Надоедали мы ему, что ли? Кусал нам все уши. Боялись ходить мимо мельницы. Шутил по-нашему…» Сведения о подобных шутках имеются также из Вологодской обл., аналогичные сюжеты записаны и в белорусском Полесье. М. нарочно пугали детей расска­зами о нечистой силе, якобы живущей у них на мельнице. Да и без этих рассказов место пользовалось в округе недоб­рой славой, как обиталище водяного, шишиги или русалки. В результате действия этих поверий мельница оказывалась в некоторой степени табуирована для женщин (в первую

Очередь юных девиц) и детей. В фольклоре отмечается враждебность М. к сфере воспроизводства. Сам он, в народ­ных представлениях, как правило старик, часто одиноко жи­вущий далеко на отшибе. Приписываемую ему колдовскую силу М. использовал, среди прочего, для того, чтобы портить свадьбы, участников которых мог превратить в стаю волков.

Литература:

1. Максимов С. В. Нечистая, неведомая и крестная сила. СПб, 1903; 2. Померанцева Э. В. Мифологические персонажи в русском фольклоре. М., 1975; 3. Щепанская Т. Б. Мужская магия и статус специалиста (по материалам русской деревни конца XIX XX в.) // Мужской сборник. Вып. 1. Мужчина в традиционной культуре. М„ 2001; 4. Архив РЭМ, ф. 7, on. 1, д. 123, 204, 410, 757, 1788; 5. Архив МАЭ РАН, д. 1416.

Т. Щепанская