ЛОМАЛЫЦИКИ (ПЛЯСУНЫ, ЗАВОДИЛЫ)

Парни, выделявшиеся сме­лостью и бойкостью, в некоторых местах подростки, задачей которых было раздразнить противника, раззадорить товари­щей и спровоцировать драку на гулянье. На языке мужского сообщества «ломаться», «задираться», «задевать», «подле­зать» означало разбитное отплясывание с исполнением осо­бенно залихватских частушек, а также непристойные жесты и сквернословие. В Вологодской обл. «выломывание» было характерной чертой поведения атамана.

В сценарии драки комплекс действий Л. играл роль зачина и назывался «заигрыш», «похвальба», «прикалывание». Вы­строившись во всю длину улицы в одну или несколько линий, Ватаги парней с пляской и пением под гармошку неко­торое время мирно ходили мимо друг друга. Особым «прико­лом» был тактический прием, провоцировавший столкнове­ние, когда компании шли навстречу друг другу, полностью перекрывая дорогу, чтобы вынудить противника принять бой или уступить, заставив повернуть назад, что вызывало на­смешки и считалось проигрышем, позором, трусостью. Целью более продолжительного хождения было показать себя, на­строиться на драку, приглядеться к противнику и подначить его, подтолкнуть к сражению. Для этого при сближении ватаг вперед выскакивали плясать один за другим Л., часто значи­тельно подвыпившие. Подчеркнутой бравадой и похвальбой «ломание» должно было запутать «врага», продемонстриро­вать решительность и смелость парней, их уверенность в своих силах, а также серьезность намерений. Ассоцииро­ванное с проявлением силы, «ломание» было подчеркнуто «хулиганским» — отсюда и матерная ругань и неприличные телодвижения. В Вологодской обл. особое место в «прика­лывании» занимало «хорканье» — такие плевки, во время которых возникал хрипящий звук, напоминающий рычание хищного зверя. Они считались еще более неприличными, чем матерная брань. При встрече ватаг парни «хоркали» друг перед другом, чтобы продемонстрировать агрессивность и презрение к сопернику, показать готовность перешагнуть через устои (по отношению к девушке «хорканье» выражало сексуальное желание).

Повсеместно главную роль в «заигрыше» играли частуш­ки «под драку»: задиристые, часто «с картинками» (матом), изобиловавшие тюремной символикой, обидные и оскорби­тельные для противника. Они исполнялись под «деревенский перебор» гармони или специальный наигрыш «под пляску» (в некоторых местах называвшийся «скобарем», «на драку» или «на задир») и были элементом преодоления страха, вы­зовом себе и противнику.

Побить, побить хотели, Побить нас пыталися, Но мы тоже не сидели, Того дожидалися.

В то же время принятые в них многочисленные опи­сания ранений и смертей должны были служить оберегом от реальных ран и кровопролития.

Моя белая рубашка Вся окапана в крови. Сосчитай, моя девчонка, Сколько ран на голови.

В некоторых местах среди частушек выделялась та, с ко­торой начинали пение. В Новгородской обл. использовали следующую:

Заигрывай под драку, Будем драться начинать. Виноватые (неприятели) пришёдши, Будем головы ломать.

В Псковской обл. JI. часто выходил с песней:

Подержите мою кепку, А я поломаюся. Не скажите моей мамке, Что я в Бога лаюся!

Пение парня, который вышел «поломаться», обычно сопровождалось пляской, содержавшей отголоски боевых танцев славянской древности. О боевом ее характере гово­рят и названия танцевальных колен — «волчок», «соколик», «петух», «горбатый» (эвфемистическое название медведя), возможно восходящие к тотемической символике мужских военных союзов. JI. шел «козырем», подскакивал, пускался вприсядку, рыл ножом землю. В новгородской деревне гово­рили, что верная примета драки, когда на улице «запля­сали, заскакали». В Тверской обл. такие танцы назывались «буза», «веселый», «под драку» и включали в себя различ­ные манипуляции с пиджаком. Чтобы вызвать противника на бой, надо было во время пляски воткнуть передним нож в землю. Если он принимал вызов — выходил плясать. Степень жестокости схватки также определялась в пляске. Вызывая противника на увечный бой или драку до смерти, пляшущий снимал с себя рубаху или рвал ее на груди, при­нявший вызов повторял жест.

Наиболее примитивным способом завязывания драки— использование «заводилы», в роли которого обычно высту­пал особенно лихой парень или подросток, отличавшийся большой храбростью, задиристостью, безрассудством и бы­стротой. Чтобы спровоцировать противника, атаман специ­ально подсылал его к компании чужаков. Подросток швырял в группу парней камень или окурок, не разбирая, на кого попадет, или затевал словесную перепалку, насмехаясь над подружкой кого-нибудь из них, за которую кавалер обязан был вступиться. Пойманного обидчика начинали бить, тогда к нему на помощь спешили свои, и начиналась драка. Иног­да «заводила» начинал вести себя как Л., входил в один из кружков танцующей молодежи, пел неприличную, обидную частушку и выплясывал, «ломаясь», «хоркая» и задевая пле­чом других пляшущих парней. В некоторых местах исполь­зование «заводилы» было стратегическим приемом для осу­ществления мести за предыдущее поражение. Парни посы­лали его в деревню, он толкал одного, другого и убегал, «обиженные» начинали его преследовать и за околицей на­талкивались на засаду. Прятавшиеся во ржи парни выскаки­вали и принимались избивать противников.

Литература:

1. Базалов Г. Н. Традиция костюма кулачных бойцов // Муж­ской сборник. Вып. 1. 2. Морозов И. А. Драки // Духовная культу­ра северного Белозерья. М., 1997; 3. Щепанская Т. Б. Драки и браки (сельские праздничные драки: по материалам поездок в Курскую, Псковскую, Новгородскую области в 1996—1997 гг.) // Материа­лы полевых этнографических исследований. Вып. 4. СПб., 1998; 4. Архив РЭМ, ф. 10, on. 1, д. 88, 95, 99.

В. Холодная

М