ЛЕШИЙ (ЛЕСНОЙ, БОРОВОЙ, ДОЛГИЙ, БОЛШОЙ)
Персонаж русских мифологических рассказов, бытующих преимущественно в лесной зоне. По поверьям, Л. был похож на лохматого Старика, очень высокого («выше леса») или маленького («ниже травы»), мог являться в облике медведя, черной, белой или пестрой собаки, коряги, дерева, а также ветра, вихря или огненного клубка, летящего в небе. Чаще всего он встречался путникам на лесных дорогах, охотникам, пастухам или мельникам на ветряных мельницах. Путников он пугал и «водил», заставлял плутать, заманивал в непроходимые чащи, болота и в другие опасные места, в редких случаях доводя путника до гибели.
Мельники, пастухи и охотники, по народным представлениям, вступали с Л. в договорные отношения, чтобы обеспечить успешность своего промысла. С этой целью они совершали специальные тайные обряды, включавшие «вызов Л.», «договор» с ним и жертвоприношение, служившее подкреплением этого договора. Охотники приносили в жертву Л. первую добытую дичь или табак и водку, взамен получая
Богатую добычу. Пастухи в начале пастбищного сезона оставляли в жертву JI. одно — три яйца (что означало жертву соответствующего числа голов скота). Взамен JI. будто бы помогал пасти и охранять от разных опасностей остальное стадо. Считалось, что предназначенные в жертву коровы утонут в болоте, или потеряются в лесу, или будут съедены зверем, то есть такие потери признавались необходимой платой JI. за благополучие остального стада. Некоторые пастухи «отдавали Л.» немного молока от нескольких коров, выливая его в месте совершения обряда. Предполагалось, что эти коровы летом сбавят удои, а молоко их пойдет Л. В подобные ритуальные отношения с Л. вступали преимущественно мужчины, и сами обряды «договора» были связаны также преимущественно с мужскими занятиями.
В фольклоре Л. часто фигурирует в контексте отношений между полами, как правило отклоняющихся от нормы: в описаниях случаев внебрачного сожительства, рождения внебрачных детей и т. п.
По поверьям, Л. отличался любвеобилием. Как и всякая нежить, он «бесплоден, но не бессмертен»: срок его жизни достигал четырехсот лет (далее он погибал), а потому Л. нуждался в продолжении рода и похищал женщин, о чем в деревнях рассказывали, как о реальных случаях. Похищенные женщины будто даже иногда навещали родных в деревне, рассказывая о своем житье-бытье среди лесного народа — там все как у людей, только креститься нельзя. Путники на лесных дорогах будто бы видели свадьбы Л.: вначале поднимается ветер, несет по дороге пыль, потом в клубах пыли с гиканьем, свистом проносятся бешеные тройки, топча неосторожных прохожих, не успевших скрыться в кустах.
В северных деревнях часто рассказывали, как Л. преследует женщин на лесных дорожках. В 1988 г. в с. Конецгорье Виноградовского р-на Архангельской обл. «одна женка рассказывала: она с матерью шла с мельницы вечером. Мужики сказали: „Не ходи — водит, кажется". Она: ,Д кто покажется!.." Вот идем, говорит, с матерью. Идет солдат, в шинели, пуговицы светлые… Мати-то шла и говорит: „Господи помилуй, что к нам, девка, привязывается?!"». Когда дома они поведали о встрече, все решили, что это был Л. Опасность домогательств со стороны Л. служила мотивацией некоторых правил поведения в дороге. По этой причине женщинам нельзя ходить в лес без платка или пояса (бес — поряхой); мочиться на дорогу или справа от дороги (разрешается делать это слева от дороги). Нельзя ходить в лес и вообще отправляться в путь во время месячных или бере — Менности. Нельзя также петь в лесу свадебные песни — они могут привлечь нечистую силу. Если соблюдать эти правила, а перед уходом прочитать напутственную молитву, то леший не будет докучать сексуальными домогательствами, но если нарушить хотя бы одно из них, то нечистая сила обязательно привяжется к бабе.
По поверьям, JI. иногда приходил и в деревню, являясь одиноким женщинам в человеческом облике или прилетая к ним по небу в виде огненного змея. По-видимому, этими поверьями объяснялись некоторые реальные случаи внебрачного сожительства. В д. Бугры Харовского р-на Вологодской обл. жители помнят случай, будто бы произошедший с одной из местных женщин в середине XX в. После того, как от нее ушел муж, к ней стал ходить по ночам некий человек, живший на болоте: «Говорили, что это леший блаз — нит (соблазняет. — Т. Щ.)… Я думаю, поди, да может и неправда. Давно уж это было: у одной женщины робят груда была, бедно жили. Мужик к ей не ходил (т. е. муж оставил ее. — Т. Щ.). Вот и случилось: в болоте жил какой-то, вроде некрещеный. „Леший", — говорили. Он ходил, все ей морошку носил. Говорили: „С лешим гуляла"». Соседи решили прекратить беззаконие и отвадить незваного гостя. В дом к этой женщине пришли и остались на ночь четверо мужиков: «С одной стороны двое, и с другой двое. И она посередке». Что там происходило ночью, трудно сказать, только наутро женщину нашли на полу измученную, в поту. Этот обряд отбил у нее охоту продолжать отношения с Л. «А потом она идет дорогой, а он — лукавый, — что к ней ходил, стороной, зовет: — Улитка! — Она: — Не пойду!..»
Рассказы о сожительстве женщин с Л. распространены преимущественно в лесной зоне расселения русского этноса. В южно-русских лесостепных и степных областях чаще рассказывают о сожительстве с огненным змеем или чертом, в Волго-Вятском и некоторых других регионах эти образы сливаются: считается, что в виде огненного змея (вогляного), который летает к одиноким женщинам, является Л. (долгий).
В народных историях фигурируют женщины и девицы, которые вступали в отношения с Л. по собственной инициативе. В с. Сура Пинежского р-на Архангельской обл. рассказывали о тайных свиданиях одной местной девицы с боровым: «Боровы-то — это то же, что и лешаки. Девушка была, все одна в лесу ходила. И найдет тако время — надо — ть ведь идти в лес, встречаться с кем-то. Дак ведь нарядна была порато (очень. — Т. Щ.). Дак ведь живет-живет, ну, придет время: — Меня ждут! — говорит. А кто же ее ждет?!» Такие девицы не могли потом выйти замуж — их тянуло только к Л. Их лечили деревенские знахарки с помощью тайных заговоров и чудодейственных трав. И ту девицу с Пинеги вылечили: «Ныне наладили как-то: с мужиком (т. е. с мужем. — Т. Щ.) живет…» Некоторые женщины, чтобы увидеть Л., совершали специальные ритуалы. По пи — нежским поверьям, для этого нужно снять и положить на пень обручальное кольцо. Одна отчаянная баба в д. Явзора на Пинеге так и сделала: положила кольцо на пень, перекинула на спину нательный крест. Вышел из лесу голый мужик. «Дак он пошутил да забрал колечко. Она видела. Говорит: только кила (мошонка. — Т. Щ.) болтается — он нагнулся, нагой, дак…» Другим способом вызвать JI. было громкое исполнение в лесу свадебных припевок. В обоих случаях ритуал вызова JI. выглядит как символический брак с ним.
Существовали поверья о том, что похищенные JI. женщины рожали от него детей. Этим объясняли, в частности, случаи, когда женщина после долгого отсутствия в деревне возвращалась беременной или с маленькими детьми. Однако повитух во владениях JI. нет, и он вынужден обращаться к деревенским бабкам. Еще в начале XX в. бытовали рассказы повитух о том, как ночью приезжает неизвестный человек на тройке вороных лошадей и зовет ее к роженице. Они приезжают в незнакомое место, где-то в лесу, овраге, кругом тьма, в избушке мучается родами женщина. Повитуха спрашивает, кто она, та отвечает: «Я русская, проклята матерью и унесена сюда лешим». Повитуха помогает ей разродиться, за что получает богатые дары. JI. увозит ее на тройке назад, предупреждая только, чтобы она обо всем молчала и при встрече с ним не показывала бы виду, что знает его. Через некоторое время она встречает его на базаре и выдает себя, пристально его рассматривая, за что получает тычок в глаз.
По другим рассказам, стремясь заполучить наследника, JI. похищал человеческих детей, проклятых родителями (чаще Матерью). Даже случайно сорвавшаяся в неурочный час материнская брань могла иметь роковые последствия. На Северной Двине, в Виноградовском р-не Архангельской обл., рассказывали об одном таком случае, который произошел в конце 80-х гг. XX в.: «У нас одна мати говорит сыну: — Не ходи в лес за охотой, а надо картошку копать. — Он пошел в лес. Она говорит: — Понеси тебя леший! — Так двенадцать дней его искали, не могли найти». Потом его вместе с другим мальчиком нашли на дальней реке. Причем один мальчик (проклятый матерью) рассказывал, будто его водил какой-то старик и кормил лепешками, а второй не видел никакого старика. Чтобы вернуть унесенного JI. ребенка домой, родители заказывали молебен, а мать ходила на перекресток, оставляла там яйцо, хлеб или другое жертвоприношение и просила Л.: «Леший-лесной, верни моего Ванюшку домой!» Или: «Пошутил-пошутил да отдай!» После возвращения домой человек, побывавший во власти Л. не сразу мог вернуться к нормальной жизни: он становился, как говорили в деревне, «диким» — сторонился людей, норовил убежать в лес, в некоторых случаях терял дар речи (становился немым или начинал заикаться). Чтобы окончательно снять оставшуюся после блужданий в лесу печать отчуждения, его «ладили от испуга» с помощью магических обрядов, в которых первостепенную роль играла символика материнства (см. Материнская защита).
Литература:
1. Виноградова Л. Н. Сексуальные связи человека с демоническими существами // Секс и эротика в русской традиционной культуре. М., 1996; 2. Щепанская Т. Б. Культура дороги на Русском Севере: Странник // Русский Север: Ареалы и культурные традиции. СПб., 1992; 3. Архив МАЭ РАН, ф. К-1, он. 2, д. 1417, 1623, 1647.
Т. Щепанская