КУКУШКА

Атрибут весенне-летнего обряда «крещение и похороны К», относящегося к девичьим ритуальным играм, основными участницами которых были девушки и молодухи.

В местных традициях К. выглядела по-разному, но, как правило, имела женский облик и для ее украшения исполь­зовали элементы девичьего или женского костюма. Чаще

Всего К. представляла собой антропоморфное или орни — томорфное чучело небольших размеров. Его делали из рас­тений, в большинстве случаев из травы кукушкин цвет, которую вырывали с корнем. Готовую фигурку украшали в яркие лоскуты и кружево или обряжали в одежду, снятую с одной из девочек-участниц. Иногда специально для К. шили наряд, соответствующий девичьему. В него входили рубаха, пояс, платок, в обязательном порядке были крест, Лента, бусы, мониста, косники; цветовая гамма костюма — розово-красная. К. могли запеленать и перевязать лентами, как ребенка; нарядить в венчальное платье и фату, как не­весту; одеть в черный платок и в сарафан, как вдову или сироту. Для К .-невесты иногда изготавливали пару — «куку — на», куклу, одетую в костюм жениха. В некоторых вариантах обряда девушки и молодухи, соблюдая все правила обряже­ния покойника, укутывали К. в саван и клали в самодельный или специально заказанный гроб.

Другой вариант К. — украшенное лентами, бусами, платками небольшое деревце, его ветвь, пучок листьев или трав. Это мог быть и венок, перевязанный красной лентой, и букет трав или цветов, в состав которых непременно вхо­дила трава кукушкины слезки.

Готовую К. носили по селу, при этом шествие представ­ляло собой торжественную свадебную или похоронную про­цессию, которая направлялась обычно в лес. Здесь К. укреп­ляли на дереве (березе), вешали на нее кресты, выби­рали для нее кума и куму (мальчика и девочку), окунали К. в воду, подражая христианскому обряду крещения, и куми­лись с ней (см. Кумление). Уходя, К. оставляли на дереве, иногда ее хоронили. Выкопав ямку и устлав ее лоскутами и тряпочками, девушки укладывали туда К. и засыпали землей. В ряде случаев они копировали обряд погребения, совершаемый в церкви: одна из них рядилась священником И отпевала К.

Через некоторое время девушки снова собирались около К., ее снимали с дерева или вырывали из земли и разря­жали, возвращая себе украшения. После этого чучелко К. повторно сажали на ветку дерева или зарывали в землю. Нередко растительная основа К. забиралась девушками и хранилась в доме руководительницы обряда. В ряде мест К.-куклу и К.-венок девушки разрывали на части, чтобы каждой досталось по кусочку.

Вынесение К. за пределы деревни, оставление ее в лесу или в поле, закапывание/выкапывание, а также устойчивый мотив заклинания урожая в песнях, сопровождавших дейст­вия, позволяют отнести этот обряд к магическим актам, на­правленным на повышение урожая и призывание дождя или влаги, а главный его атрибут — К. восходит к одному из во­площений умирающего/воскресающего божества раститель­ных сил. Другие исследователи сопоставляют К. с троицкой березкой, русалкой (что подтверждается набором действий) и видят в ее образе воплощение женского божества, с кото­рым кумятся (см. Кумление) и у которого испрашивают детей

В традиционных представлениях многих славянских наро­дов птица К. являет собой образ с ярко выраженной жен­ской символикой. Известно, например, что слово «К.» могло использоваться в русском быту как ласкательное при обра­щении к женщине. Ряд признаков, свидетельствующих о женской сущности К., нашли отражение в поверьях о ее происхождении, о ее судьбе, куковании.

У русских известны легенды об обращении в К. женщин. Так, К. становится неверная жена, погубившая своего мужа или дочь, проклятая матерью, и т. п. В ряде полесских песен девушка, живущая далеко от дома и тоскующая, прилетает к родным в образе К. Природная особенность К. — подки­дывать яйца в гнезда других птиц — в народе объясняется Божьим наказанием: «за то кукушка без гнезда, что в Благо­вещение его завила», поэтому она потеряла детей и «весь век плачет и кукует». В народных представлениях славян кукова­ние К., ее «жалкий голосок» стал символом несложившейся женской судьбы, одиночества, горя и тоски. В русских сва­дебных песнях и похоронных причитаниях плач матери или девушки нередко сопоставлялся с кукованием К.:

Дайте мне, младой, послушать, Где кукшечка кукует, Где кукушечка кукует. Не кукушечка кукует — По мне маменька горюет. Во горнице ходит, плачет, Ходит, плачет, причитывает…

Уж как я многопобедная головушка, Я горюша горегорькая,

Как я саду-то под любимое косящато окошечко, Я покукую кукушечкой.

В зоне русско-белорусского пограничья известен обычай голошения женщин с К. по близким, которые умерли или долго отсутствуют. Женщины уходят подальше в лес, где, услышав кукование, обращаются с просьбой принять их беду: «Кукушачки, шераи птушачки!.. Примите мое горюшко!..» Считалось даже, что К. сама подлетала к такой женщине и начинала «подголашивать» ей; поэтому женщины называли ее подругой, «товарочкой жалкой», утешительницей.

Повсеместно бытовало представление, что К. кукует до Петрова дня, а потом перестает. В народном календаре этот праздник осмыслялся как последний день девичьих и жен­ских гуляний, девичьих ритуальных игр, в том числе обряд «крещения и похорон К», девичьих гаданий с использова­нием зелени, что отразилось в пословице: «Женское лето — до Петра, с Петрова дни страдная пора». После этого дня девушки переставали водить хороводы и качаться на качей — лях. Иногда Петров день считался одним из последних дней

Пребывания на земле русалок, в которых видели души умер­ших девушек.

С кукованием К. были связаны весенне-летние девичьи гадания. Желая узнать, как долго будет длиться девичество, девушки обращались к К. в тот момент, когда она куковала. Сколько раз прокукует К., столько лет девушке оставаться в доме отца. Кукование К. вблизи дома, где проживала де­вушка, в ряде мест предвещало свадьбу: «Ноне кокушка у нас на дому коковала, не пришлось бы Натаху замуж отдавать».

Русский народ полагал, что в виде К. к родным домам прилетают души умерших, в которых нередко видели только женские души. В Новгородской губ. причитающая по мате­ри дочь обращается к ней так:

Ты моя-то государынька, Прилети да птичкой-пташечкой, Что серой кукушечкой.

В украинских поверьях в К. обращается молодая девуш­ка, умершая до свадьбы. Она прилетает к окну дома жениха, чтобы напомнить ему о своей любви.

Литература:

1. Бернштам Т. А. Обряд «крещения и похорон кукушки» // Материальная культура и мифология. Л., 1981; 2. Гура А. В. Симво­лика животных в славянской народной традиции. М., 1997; 3. Дени­сова И. М. Вопросы изучения культа священного дерева у русских: материалы, семантика обрядов и образов народной культуры, гипо­тезы. М., 1995; 4. Елеонская Е. Н. Крещение и похороны кукушки в Тульской и Калужской губерниях // Этнографическое обозрение. 1912. № 1—2; 5. Никитина А. «Сестрица моя, покукуй по мне…» (кукушка-плачея у славян) // Язык. Тендер. Традиция. СПб., 2002; 6. Разумовская Е. Н. Плач с «кукушкой». Традиционное необря­довое голошение русско-белорусского пограничья (по материалам экспедиций 1971—1981 гг.) // Славянский и балканский фольклор. Этногенетическая общность и типологические параллели. М., 1984.

Т. Зимина