КАРАВАЙ (РОЩА, САД. КРУГЛЫЙ ПИРОГ)

Хлеб, атрибут свадьбы.

Свадебный К. выпекался из пшеничной, реже ржаной муки и имел обычно круглую форму. Он мог быть без на­чинки или с начинкой из куриного (или говяжьего) мяса, яиц, рыбы, каши, а иногда в него могли запечь целиком ку­рицу. Свадебные К. изготавливали по всей России. В север­ных губерниях они представляли собой обычный хлеб или

Пирог с начинкой, почти никогда не украшавшийся. В де­ревнях южных губерний его выпекали обычно большого размера (до 70 см в диаметре) и украшали множеством вы­лепленных из теста фигурок животных и птиц,.

К. на протяжении всей свадьбы выступал как главный атрибут фактически всех обрядов: от сватовства до хлибин. Во многих деревнях хлеб с солью не убирали со стола в течение всех свадебных недель, даже тогда, когда в доме не предполагалось застолья. Свадебный хлеб в доме жениха Впервые выпекался перед сватовством. Его клали на стол рядом с иконой и зажженными свечами. Сваты молились, стоя у стола, а затем выходили из дома, забрав с собой хлеб. Его передавали родителям девушки, когда садились за обязательное в таких случаях угощение. Передача хлеба рас­сматривалась как просьба принять сватовство.

И во время сговора хлеб являлся важной принадлеж­ностью обряда. В Ярославской губ. при рукобитье (см. Сго­вор) отцы жениха и невесты после того, как все хозяйст­венные вопросы предстоящей свадьбы были решены, стука­лись пирогами в знак подтверждения сговора. В Вологодской и Костромской губ., в тот момент, когда отцы пожимали через стол друг другу руки, сваха трижды обводила вокруг их рук хлебом-солью. В предсвадебную неделю пирогами постоянно обменивались жених и невеста. Во Владимир­ской губ., например, невеста посылала жениху «сладкий пирог с ягодами, более с изюмом, узорчато сплетенный раз­ными фигурками или вензелевым именем жениха» (3, с. 21). В ответ жених присылал ей свой пирог. Обмен пирогами происходил обычно через посредников: дружку, отца жениха или свашек. По обычаю невеста должна была съесть пирог жениха только вместе с ним. Считалось, что это будет способствовать их соединению в вечный счастливый союз. На девичнике мать невесты обычно подавала во время за­столья два круглых пирога, символизировавших жениха и невесту.

В обрядах, исполнявшихся во время поездки жениха за невестой (см. Свадебный поезд), хлеб также выступал в ка­честве важного атрибута действия. Так, в некоторых дерев­нях при входе жениха в дом невесты ее свашка подавала на подносе жениху К. (пирог). Жених разламывал его на две половины, а затем складывал их. После этого дружка чер­пал ковшом пиво и выливал его обратно в бочку. Все эти действия представляли собой символическое разрушение старого и возникновение нового, их сопровождали приго­воры дружки:

Бьет челом и встречает Княжна молодая новобрачная Хлебом солью, сладким медом, И сверх того пьяной переварой! Извольте пирог ломать надвое, На двое стыкать в одно место.

Хлеб присутствовал и во время исполнения банного действа (см. Баня невесты). Его пекли в доме невесты нака­нуне бани, зашивали в скатерть вместе с солонкой и двумя ложками. Во время венчания хлеб находился в церкви а затем его приносили в помещение, где проходила брач. ная ночь жениха и невесты. Утром «банник» съедался моло­дыми. К. обязательно выпекался к свадебному пиру. В конце пира его делили между сидевшей за столом родней, это сим­волизировало, что они стали людьми «одного очага, одного стола и одного хлеба».

Приготовление свадебного К. было ритуализировано: тесто замешивалось с молитвами, постановка в печь сопро­вождалась заклятьями, во время замешивания и выпечки не полагалось мешать хозяйке, посторонним запрещалось входить в дом.

В южно-русских деревнях выпечка К. и подача его на стол превратились в яркий каравайный обряд, без которого невоз­можно было представить себе свадьбу в деревнях Орловской, Курской, Рязанской, Воронежской, Тамбовской и других гу­берний. В «рождении» К. принимали участие крестная мать или крестный отец невесты, а также молодые женщины-кара — вайницы, счастливые в семейной жизни, имевшие хороших и здоровых детей. Изготовление К. начиналось с обращения к Богу и святым угодникам: «Благослови нас, Господи, спаси нас милосливый Кузьма-Демьяна на Филатушкину свадьбу спечь каравай высокий, веселый!» Весь процесс шел под пение специальных песен, в которых давалось своеобразное жизнеописание К. с момента его символического зачатия:

Валю, валю сыр каравай, С правой руки на леву, С левой руки на праву — По золоту лоточку, По золоту лоточку, По серебряному блюдечку.

Затем рассказывалось, как поднимается тесто в теплом месте, как К. начинают выпекать:

Каравай на лавку взлез, Каравай по лавке пошел, Каравай на полку сел, Каравай на печку взлез, Каравай с печки слез, Каравай на лопату сел, Каравай в печку гладит.

В песнях каравайницы заклинают его вырасти большим и пышным:

Пекись, пекись, сыр каравай, Дерись, пекись, сыр каравай, Выше дуба, дубова, Выше матицы еловой, Ширше печи каменной.

К. в этих песнях представал как своего рода божество плодородия, дух хлеба, зерна. Такой К., украшенный вылеп­ленными из теста шишками, птичками (уточками, голубями, курочками, соловьями), а также двуглавыми орлами, кони­ками, коровками, овечками, рыбами, изображениями звезд, месяца, цветов, плодов и дополненный искусственными цве­тами из перьев и цветной бумаги, небольшими «деревцами»- палочками, подавался на стол во время свадебного пира или Княжого обеда (пир второго дня свадьбы). Его «кроил» для собравшихся дружка или старший сват. Он вырезал середи­ну и торжественно вручал молодым. Затем разламывал или разрезал К. на две равные части и одну отдавал родствен­никам жениха, а другую — родственникам невесты. Укра­шения К. раздавались присутствовавшим в качестве зри­телей девушкам. В селах, где ритуал «деления каравая» проводился после брачной ночи, его середину отдавали но­вобрачным только в том случае, когда невеста взошла на брачную постель девственной.

Символика каравайного обряда довольно сложна. Он воспринимался народным сознанием как акт, обеспечиваю­щий рождение новой жизни, в результате которого моло­дожены наделялись богатством и плодовитостью, и в то же время как обряд единения двух кланов в родственный союз. На символическом уровне печь осмыслялась как женское чрево, материнское лоно, а лопата, которой за­двигали тесто в печь, — как мужское начало, причем сам К. воспринимался как плод, полученный в результате их слияния. Такому толкованию соответствовало как само на­звание К., так и детали его декора. Изображения уточек, курочек, украшавших поверхность К., связывались с жен­ской символикой, шишек, яиц — с мужской. Происхожде­ние слова «каравай» относят к слову «корова», что просле­живается в диалектных названиях «коровка», «телушка», «телочка», которыми обозначали девушку в русской сва­дебной традиции. К., поставленный на стол, воспринимался также как символ жизни, достатка, благополучия, счаст­ливой доли, которую должны были получить молодо­жены. Раздача же равного количества К. родне молодого и молодухи осмыслялась как способ закрепления между ними родственного союза и признание их общей судьбы, общей доли.

Литература:

1. Зорин И. В. Русский свадебный ритуал М., 2001; 2. Едем — ский М. Свадьба в Кокшеньге Тотемского уезда Вологодской губер­нии // Живая старина. 1910. Вып. 1—4; 3. Лаврентьева Л. С. Хлеб в русском свадебном обряде // Этнокультурные традиции русского сельского населения XIX — начала XX века. М., 1990. Вып. 2; 4. Мо­розов II. А., Слепцова II. С. и др Рязанская традиционная культура первой половины XX века: Шацкий этнодиалектический словарь // Рязанский этнографический вестник. Рязань, 2001; 5. Морозов И. А..

Слепцова И. С. и др. Духовная культура Северного Белозерья: Эгно- дилектический словарь. М., 1997; 6. Самоделова Е. А. Каравайная традиция рязанской свадьбы // Рязанский этнографический вест­ник. Рязань, 1995.

И. Шангина