ДЕВИЧИЙ ГОЛОВНОЙ УБОР

Элемент девичьего костюма, который с наибольшей четкостью отражал социовозрастные характе­ристики его носительницы. Кроме того, для народного вос­приятия существенной была связь головного убора с воло­сами человека, его прической, также имеющей те или иные особенности в зависимости от пола, возраста и социального положения. В этом плане он продолжал оформление волос. Такая специфика обусловила атрибутивное значение голов­ного убора; например, девичья повязка, подобно девичьей Косе, в традиционной русской культуре воспринималась как символ девичества.

Д. г. у., чрезвычайно разнообразные по форме, деталям, материалу, декору, имели вместе с тем общую особенность, отличающую их от головных уборов других возрастных групп крестьянской общины: в их основе лежал принцип венка или обруча, охватывающего голову, но оставляющего открытыми макушку и косу или распущенные волосы, если того требовала обрядовая ситуация.

В местных традициях головные уборы, которые девушки Надевали лишь на особые праздники (святочные игрища, Весенне-летние гулянья), имели свои названия: «венок», «венец», «головодец», «повязка», «перевязь», «связка», «по — челок» и др. Северно-русские головные уборы, например, представляли собой высокие повязки или короны с зуб­чатым верхом. Их изготавливали из шелковых, парчовых, бархатных тканей, украшали золотным шитьем, позументом («хазом»), фольгой, металлическими вставками, расшивали жемчугом, перламутром, бисером, стеклярусом; сзади по спине спускались широкие лопасти из дорогих тканей, не­редко тоже украшенные вышивкой, или яркие разноцвет­ные ленты, банты. Спереди дополнением головного убора могли быть поднизи из жемчуга или перламутра, спадающие на лоб. В южно-русских губерниях Д. г. у. часто дополня­лись бахромой, Селезневыми «кудрями», искусственными цветами из бумаги, ткани, птичьих перьев, окрашенными в яркие цвета.

142 ДЕВИЧИЙ ГОЛОВНОЙ УБОР

В ряде локальных традиций особые отличия имел голов­ной убор просватанной девушки. Так, в Архангельской губ. к девичьей повязке сверху прикреплялся «кружок», или «натемник», в форме овала, из шелковой ткани на плотной холщовой подкладке, с золотной вышивкой. Эта деталь за­крывала волосы на макушке, что сближало головной убор «просватанки» с женским. В некоторых уездах Архан­гельской, Вологодской и Пермской губ. к повязке «сгово — ренки», к ее налобной части, поверх позумента, присое­динялась специальная деталь — «конура» (от «коруна», т. е. «корона»), или «бочка». Эта деталь представляла собой широкий ажурный обруч выпуклой формы, сделан­ный из бересты и покрытый позументом. Украшенная би­сером, пуговицами, металлическими пластинками, медальо­нами «конура» имитировала пышный венок. В ряде мест Вологодской губ. просватанная девушка в дополнение к по­вязке надевала так называемый честной колпак, в который заправляла волосы. Колпак, вязанный из белых хлопчато­бумажных ниток, иногда с узором красного цвета, с ма­ленькой кисточкой на конце, мог быть разной длины — от 30 см и более.

Д. г. у. нередко использовался в свадебном обряде как во­площение девичьей красоты. Это объясняется его символи­ческим значением. Частично на Русском Севере, в Ярослав­ской губ., в Сибири (Енисейской, Тобольской губ.) голов­ной убор просватанной девушки так и называли «красотой». Он представлял собой повязку или венец с лентами и цве­тами; его во время девичника клали на стол перед невестой. В Архангельской губ. «красоту» делали из небольшой косын­ки, которую украшали искусственными цветами. Ажурные Д. г. у, с бисером, жемчугом, разноцветными лентами, кото­рые девушки-невесты надевали после рукобитья или только на девичник, в Новгородской губ. назывались «красотйной», в Псковской и Костромской губ. — «девичьей красотой». В конце XIX — начале XX в. в качестве девичьей красоты иногда, например в Вологодской губ., могли использовать платок или даже шляпку.

На девичнике во время обряда прощания с девичьей красотой повязку торжественно снимали с головы невесты, и она передавала его самой близкой подруге или младшей сестре, а ленты от красоты дарила всем присутствовавшим девушкам. При этом невеста причитала:

Уж ты желанная да сестричушка, Уж подойди-тко ты да не убойся, — Не иголочка ведь я колючая, Не осотенка я да резучая, — Уж сними-ко ты с меня да девичью красоту, Девью красоту да хаз-повязочку!

В Костромской губ., где прощание с девичьей красотой происходило в бане, невеста снимала с головы девичью повязку «головодец» и надевала ее на ближайшую подругу, причитая:

Ты носи, моя подруженька,

Ты мою дивью красоту

За обедней-то стоючи,

Носи в чести, в радости,

Чтоб добрым людям на зависть бу,

Роду-племени на похвальбу.

Во многих местах в России, кроме ряда западных и южных губерний, праздничный Д. г. у. или убор просва­танной девушки мог использоваться в качестве венчального. В этом случае он покрывался свадебным покрывалом, или «дымкой» — прозрачной тканью. В некоторых местностях, например в Иркутской губ., головной убор для обряда вен­чания в виде венка из воска или фаты также назывался «красотой». Специальным венчальным головным убором, являвшимся, по сути, еще девичьим, в Сольвычегодском у. Вологодской губ. была «конура». Здесь ее надевали только для обряда венчания, а в Никольском у. — после него, и не­веста сидела в «конуре» на свадебном пиру. В южно-русских губерниях свадебный головной убор назывался «венком» и, соответственно, изготавливался из живых или искусствен­ных цветов, в последнем случае нашитых на обруч или пла­ток, сложенный в виде повязки. В Смоленской губ. в сва­дебный головной убор такого типа вставляли колоски ржи и стебельки овса, что, по народным представлениям, должно было обеспечить потомство и благополучие новой семье.

Окончательное расставание с Д. г. у. происходило после венчания или после первой брачной ночи: молодухе надевали женский убор «повойник», почти полностью закрывающий волосы.

Характерное для обряда прощания с девичьей красотой эмоциональное напряжение, прежде всего со стороны не­весты, реализовалось в плачах и причетах «просватанки», в которых нашло отражение противопоставление девичьей поры и женской доли через изображение «дивьей красоты» и «белой кики»:

Меня матушка жалует Невеликою радостью — Меня кикой-то белою, Уж как кика-то белая Влагает желтизну в лицо, Сухоту в ретиво сердце. Уж как девичья красота За сто верст она слышна, Уж как кика-то белая Со печи не видна И за порог не слышна.

В вологодских причитаниях специфика изображения «белой кики» напоминает сказочные образы Лиха, Злой доли:

…Злодей кика белая

Да меня дожидается, Говорит-похваляется: Я сшибу с девушки, Сшибу дивью-то красоту И я сяду ко девице Поверх буйныя головы,

По конец тонких волосов! ,

Судьба Д. г. у. как воплощения девичьей красоты в обря­довой сфере реализовалась в форме передачи его другой де­вушке — сестре или подруге, а в свадебной поэзии изобра­жалась с помощью мотива его разрушения:

На моей буйной печальной головушке Почернела краса — проржавела, Что скачен жемчуг долой сокатился.

В обоих случаях очевидна типологическая близость обра­за красоты в виде Д. г. у. с ее другими воплощениями.

Литература:

1. Бернштам Т. А. Обряд «расставание с красотой» (К семанти­ке некоторых элементов материальной культуры в восточнославян­ском свадебном обряде) // Памятники культуры народов Европы и европейской части СССР. Л., 1982; 2. Гвоздикова Л. С, Шаповало­ва Г. Г. «Девья красота» (картографирование свадебного обряда на материалах Калининской, Ярославской и Костромской областей) // Обряды и обрядовый фольклор. М., 1982; 3. Тура А. В, Поэтическая терминология северно-русского свадебного обряда // Этнография и фольклор. Обряды и обрядовый фольклор. М., 1974; 4. Колесниц — Кая И. М, Телегина А. М. Коса и красота в свадебном фольклоре восточных славян // Фольклор и этнография. Связи фольклора с древними представлениями. Л., 1977.

Е. Мадлевская