БРАК

Социальный институт, оформляющий совместную жизнь Мужа и жены. По представлениям русских крестьян, Б. — это залог благосостояния, самостоятельности и значимости в общине. Во Владимирской губ. считали, что человек «дол­жен тогда помереть спокойно, когда произведет подобного себе», и непременно в законном Б. На неженатого смотрели «отчасти с сожалением, как на нечто не цельное, отчасти с презрением». По-видимому, в большинстве случаев при вступлении в Б. помимо главной цели — продолжения рода — немаловажным было экономическое соображение, которым руководствовались родители молодых: это, с одной стороны, стремление войти в зажиточную семью, с дру­гой — получить лишние рабочие руки, а также «сбыть с рук детей, а с ними и ответственность». При выборе не­весты главную роль играли ее красота, здоровье, работо­способность; в женихе ценились, прежде всего, его родство (происхождение и численность семьи), достаток, хозяйство, трудолюбие, трезвость.

Вступление в Б. означало повышение социального ста­туса, так как холостые люди не обладали правами в семье, а незамужние женщины практически не имели экономиче­ской самостоятельности. Поэтому бобыли по своему статусу нередко приравнивались к калекам, юродивым, одиноким Старикам.

Кроме того, Б., с точки зрения мифопоэтических представ­лений, был необходимым этапом, который должен пройти каждый человек. В некоторых локальных традициях в случае смерти девушки старались «достроить» ее жизненный путь. С этой целью устраивалась свадьба-похороны: умершую оде­вали, как невесту, обвязывали полотенцем, на средний палец правой руки надевали кольцо. Иногда для покойной изби­рался из числа холостых мужчин жених, который, соответ­ственно одетый, следовал за гробом.

Средний брачный возраст для мужчин составлял 24— 25 лет, для девушек — 18—22 года. На Русском Севере в Б. вступали позже, например, верхняя граница брачного воз­раста для девушки могла достигать 28 лет. Хотя в 1830 г. Синодом официально был определен нижний возраст вступ­ления в Б.: для девушки — 16 лет, для юноши — 18 лет, во многих районах совершались ранние Б., принимавшие неявные формы. Так, родители могли сосватать своих детей- подростков в 12—15 лет, а в 14—16 лет их объявляли же­нихом и невестой. Вероятно, относительно широкое рас­пространение ранних Б. отражало архаичную традицию, закрепленную церковными предписаниями (до 1830 г.) отда­вать девушку замуж в 13 лет, а юношу женить в 15 лет. Известны случаи, когда устраивали свадьбы подростков со всеми обрядами, кроме брачной ночи, правда жить они про­должали в домах своих родителей до наступления брачного возраста.

Нередко случались неравные Б., когда жена была значи­тельно старше (на восемь — десять лет) мужа. Некоторые свидетельства говорят, что жена, бывало, «с печки снимала мужа, когда он уснет». Подобная практика обуславливалась экономическими и бытовыми соображениями: старались за­получить умелую работницу, избежать неугодного Б. или внебрачного ребенка.

В большинстве случаев преобладали законные Б., сло­жившиеся в результате исполнения сложных по структуре и семантике свадебных обрядов. В районах распространения старообрядчества формы Б. отличались от общераспростра­ненных. Так, у старообрядцев поповского толка происходило Венчание со свадьбой, похожее на законный Б. «честью», но с более простой обрядовой стороной. У беспоповцев Б. про­исходил без венчания, но со всеми остальными обрядами. Кроме того, встречались тайные Б., без свадьбы — «самохо­дом», «самокруткой», «уводом», «уходом» (см. Самокрутка). Такие Б. практиковались не только молодыми, несогласными с родительской «волей», но иногда поощрялись и самими родителями, чтобы избежать расходов на свадьбу. После тайного венчания молодые обычно возвращались просить прощения у родителей. Общественное мнение, как правило, не одобряло такие формы Б., что косвенным образом отра­зилось в мифопоэтических представлениях крестьян Пен­зенской губ. о бесплодии супругов, «обвенчанных самоход­кой», или рождении у них нежизнеспособных или уязвимых для «порчи» детей.

«Свернутыми» признавали так называемые кукушкины свадьбы, когда вдовец женился на вдове без исполнения специальных обрядовых действий. Иногда вся свадьба сво­дилась к небольшому угощению в доме жениха. Жениться можно было не менее чем через две недели после смерти супруги, выходить замуж — через шесть недель. Во Влади­мирской губ. второй Б. называли «хрустальным», так как считалось, что вторую жену больше берегут и жалеют. Всего же, по церковным предписаниям, вступать в Б. можно было не более трех раз. Хотя даже третий Б. воспринимался не­одобрительно, о чем свидетельствует русская поговорка: «Первая жена — от Бога, вторая — от людей, а третья — от сатаны».

В русском традиционном обществе существовало много запретов, ограничивающих брачные связи. Церковь запре­щала Б. между родственниками по прямой линии до седьмо­го колена, а по боковой линии до четвертого. По народным представлениям, грехом считалось заключение Б. между родственниками в духовной сфере: между кумовьями, их потомством, крестниками. Осуждались также Б. между сест­рами, с одной стороны, и братьями, с другой, а кое-где и между однофамильцами. Верили, что нарушение этих запре­тов повлечет наказание Божье. Существовали определенные ограничения брачных отношений по старшинству и по полу: старшие дети вступали в брак раньше младших, а сыновей предпочитали видеть семейными раньше дочерей. В то же время в некоторых районах считалось возможным вступле­ние в брак приемных детей с их усыновителями и детьми последних.

Церковью запрещались Б. между православными и пред­ставителями других конфессий. Исключение иногда состав­ляли Б. православных с раскольниками, при этом раскольни­ку нужно было принять православие, так как сожительство, не благословленное церковью, считалось блудным.

Литература:

1. Зеленин А. К. Восточнославянская этнография. М, 1991; 2. Бернштам Т. А. Молодежь в обрядовой жизни русской деревне. JL, 1988; 3. Быт великорусских крестьян-землепашцем / Авт.-сост. Б. М. Фирсов, И. Г. Киселева. СПб., 1993.

Д. Баранов