БОЛЬШАК
(ХОЗЯИН, НАБОЛЬШИЙ, СТАРШОЙ, БОЛЬШАЯ ГОЛОВА). Глава семейного коллектива, состоявшего из одной семейной пары с детьми или из нескольких пар; одна из социовозрастных ролей женатого мужчины. Б. управлял делами и имуществом всего семейного коллектива, а также представлял имущественные и социальные интересы семьи в сельской общине на сходе.
Б. становился зрелый по возрасту мужчина, обладавший всеми характеристиками полноценного (по народным представлениям) человека и имевший семью и детей. Зрелым человеком называли того, кто находился «в поре», периоде стабильности, в самой продуктивной стадии развития.
Большак |
Для описания зрелого возраста использовались выражения, объединяющие одновременно характеристики как половозрастного, так и социального свойства. Названия «боец», «тяглый» обозначали человека в период от женитьбы до шестидесяти лет, когда он выполнял все повинности. Определение «тяглый/дяглый» означало одновременно сильного, здорового, работящего человека.
Б. в семье был наделен почти неограниченной властью как над имуществом семьи, так и над ее членами, в частности своими несовершеннолетними детьми. «Большой в дому, что хан в Крыму», — говорила пословица. В обязанности Б. входило взаимодействие с властями, присутствие на сельских сходках. Он распределял работы среди взрослых сыновей, следил за сохранностью орудий труда и домашней утвари, приводил их в порядок, чинил; в его ведении находился весь приход и расход в семье — все покупки и продажи. Он следил, чтобы кому-либо не было преимущества, например в платье, обуви. У него хранилась семейная казна, которой он самолично распоряжался, и никто не мог требовать у него отчета. Как правило, хозяин постоянно носил на поясе ключ от сундука, где находились деньги, документы и другие ценные вещи. У многих крестьян боль — шоводство, то есть заведование всем хозяйством, исстари передавалось от отца к сыну. После смерти хозяина все болыповодство принимал старший сын, в том числе и пояс с ключом, которым опоясывался прежде старый хозяин.
Б., регулируя отношения в семейной сфере, являлся представителем семейного коллектива в общине, через него осуществлялась связь семьи и общины в плане регулирования социальных отношений. Хозяин, отец семейства обладал всей полнотой власти до тех пор, пока его сыновья не вырастут — «не придут в пору», тогда бесконтрольную власть отца могли ограничить сыновья-работники. Обязанностью отца-хозяина было обеспечить благополучие семьи, воспитать детей, которых он должен был «поставить на ноги, вспоить, вскормить, женить и долю дать». Нерадивого хозяина, что растрачивал семейное имущество, наказывала община. Она могла передать управление хозяйством старшему сыну, а если он не достиг совершеннолетия, то хозяйке. Б. являлся представителем семейства в сельской общине; кстати сказать, и правом голоса на сельском сходе обладал только старик-хозяин, что подчеркивало его персональную власть, невесту для сына также выбирал отец. Таким образом, одной из обязанностей Б. была его связь со всеми структурами, которые находятся «за порогом дома», с внешним миром, «чужим» пространством. В лице Б. происходило общение между семьей-домом и всем остальным миром. Хозяин дома наделялся «политическим правом» и в русском традиционном обществе, что, в свою очередь, налагало на него обязанность быть защитником «дома», в определение которого вкладывался широкий спектр: это и семья, и все хозяйство, то есть экономическая основа жизни семьи, и внутрисемейные отношения. Б. являлся своего рода судьей при разрешении внутренних конфликтов (не выходящих за рамки семьи), в его ведении были и вопросы, связанные с духовной жизнью. Последнее означало, что в семье он исполнял роль «священника». Под его руководством проводились утренние, дневные и вечерние молитвы перед началом и после трапезы. Все важные дела традиционно начинали с молитвы, которую читал отец семейства, место которого за столом (престолом) было под иконами. Во время еды Б. следил за порядком, чтобы никто не баловался, особенно младшие дети. Он контролировал установленный нормой порядок: что за чем следует и кто за кем ест, что стабилизировало благополучие и равновесие в семейном коллективе.
Повсеместно у русских, как и вообще восточных славян, право наследования имущества передавалось по старшинству. Когда отец старился настолько, что был не способен заниматься хозяйством и полевыми работами, то Б. делался его старший сын, а отец уже почти не принимал участия в делах семьи, ограничиваясь только советами. Отошедший от дел старик нянчил внуков и занимался разными мелкими делами по дому. О своем желании отправиться «на отдых» отец заявлял перед всем семейством: «Ну детки, я вспоил, вскормил вас, поднял, на ноги поставил, а теперь у меня уже сила пала, часто прихварывать начал и сметка стала не прежняя <…> Старшой из вас Василий пусть будет большаком, я сдаю ему всю болыпину». С этого момента он был не властен распоряжаться имуществом и землею. В такой ситуации часто происходили разделы имущества между всеми женатыми сыновьями, при этом отец выговаривал для себя, кто должен будет его кормить и одевать. Жить старик оставался с младшим сыном.
Письменно обряд введения в болыпину не фиксировался, обычно это была устная передача старшинства — «на словах», которая являлась кульминацией и завершением длительного процесса передачи прав. Старший женатый сын сопровождал отца во время поездок в город и на базар, либо, наоборот, оставался за старшего в доме. Он выполнял наравне с отцом полевые работы, при этом некоторые обязанности хозяина, например засевание, проделывал сам. В доме старший сын занимал во время трапез место рядом с отцом, справа от него, что подчеркивало преемственность. Еще неженатых сыновей отец приобщал к «взрослой» жизни: брал их с собой на работы, сходы, общественные «попойки» в кабаке, таким образом, «вводил» постепенно во власть. Возраст, с которого мужчина мог стать хозяином и участвовать в сельских сходках, определялся в 22—23 года.
Болыпеводство могло переходить от отца к женатому сыну и в случае раздела общего имущества. Раздел обычно происходил с согласия старшего в семье и в присутствии схода или его выборных: стариков, родственников, которых приглашали из-за частых случаев недовольства разделом. В практике существовало утверждение результатов раздела сходом или «судом стариков» задним числом, когда фактический раздел лишь констатировался. Разделение семей большей частью происходило осенью — ближе к «храмовым праздникам», хотя могло быть и в любое другое время. Отец отпускал выбывающего члена семьи с назначенной ему долей, частью урожая. В случае выделения нескольких семей применялся жребий. Если делились братья, то они «канались на палке», а имущество предварительно раскладывалось по паям. Во время дележа иногда вместо жребия в шапку опускали новый и старый крест или кольца. Кто вынимал новый крест или кольцо, тому новое счастье — переход в другой дом. Женщины обычно хранили жребий до смерти, носили его на кресте и не расставались с ним. Также отмечался обычай при дележе меняться крестами: отец с сыном, мать с любимым сыном, или с посторонними, которых считали счастливыми (из бедного стал богатым). Перед разделом все мылись в бане — очищались, по представлениям крестьян, нельзя быть грязным, когда решалась участь человека. Раздел имущества, общей семейной доли воспринимался как перемена участи всех членов коллектива, а также возможность получить «лучшую», не такую, как прежде, «долю», а потому соблюдали ряд действий, способствовавших этому: обмен крестами, использование чистоты как принципа обновления.
Непременным атрибутом символического разделения общего имущества выступал каравай хлеба, в котором воплощалось представление об общей доле, достатке и благополучии. Заметим, что привилегия разрезать готовый хлеб, как и работать с конечным продуктом — зерном (во время сева, продаж), принадлежала мужчинам, в то время как подготовкой, уборкой зерна, обмолотом занимались женщины. Обращает на себя внимание такая важная мужская функция, как сеяние, ее связь с главной сакральной силой, от которой зависел урожай, а следовательно, и благополучие как семьи, так и общины в целом. Здесь реализовывались представления о продуцирующей мужской силе. Первым засевать должен был хозяин. От его личных качеств зависел будущий урожай. Засевалыцик не мог быть старым и больным человеком, так, если жребий доставался старому по возрасту хозяину, то он поручал засевать своему старшему сыну — «подболыпему». Продуцирующая сила хозяина распространялась также и на семейную скотину, поэтому в функции хозяина входило осматривать и обходить скотину. В ритуально-магической сфере хозяин осуществлял общение с предками и потусторонними существами: так, домовой, который в традиционных представлениях похож на хозяина, помогал «вести скотину». Обязанностью хозяйки было приготовление пищи, а ее распределением ведал хозяин. Здесь он выступал в символической роли распределителя общей доли как заместитель подателя божественной доли.
При разделе семьи стол покрывали белой скатертью, на него ставили самый большой каравай хлеба и начинали молиться. После этого отец брал нож, крестил им каравай и разрезал на столько частей, на сколько семейств они делились. Хозяин каждой новой семьи брал свою часть. Часть этого ломтя семья отделившихся съедала за первым обедом, а другую часть хранили как нечто священное. Один старик в течение тридцати лет хранил сухарик, данный ему при разделе. При этом следили, чтобы и детям достались крошки — их личная доля на данный момент. Крошки от раздельного каравая употреблялись хозяевами при особо тяжелых обстоятельствах или в начале сева. Новая семья благословлялась иконой, которую крестьяне до конца жизни тщательно сохраняли. Выделившаяся семья с этого часа должна была сама заботиться о хлебе и своей доле. Совершаемые действия идентичны тем, которые производили при благословении невесты и жениха, при рождении ребенка, то есть в те моменты, когда возникала необходимость нового распределения долей.
1. Бернштам Т. А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX — начала XX в. Половозрастной аспект традиционной культуры. JL, 1988; 2. Журавлев А. Ф. Заметь® на полях «Этимологического словаря славянских языков» // Этимология 1988—1990. М., 1992; 3. Левкиевская Е. Е. Магические функции хозяина в вос — точно-славянской традиционной культуре // Мужской сборник. Вып. 1. Мужчина в традиционной культуре. М., 2001; 4. Фразеологический словарь русских говоров Сибири. Новосибирск, 1983; 5. Ярославский областной словарь. Ярославль, 1982.
Н. Прокопьева