БЛУДНЫЙ ГРЕХ

В народном религиозном сознании нарушение дан­ного Богом закона в отношениях между мужчиной и жен­щиной. Понятие греха определялось как церковной нормой, так и сложившейся в народе традицией. Церковные нормы в этой области отражены в документах: требниках, молит­венниках, проповедях, сборниках исповедных вопросов и епитимий, бытовавших начиная с X в. (часть из них дошла до наших дней). Среди наиболее часто упоминаемых в этих источниках грехов, за которые полагалось церковное нака­зание, было умыкание девицы, что систематически фикси­ровалось до XIII в., единичные упоминания вплоть до XV— XVI вв., но этнографически бытовало как форма заключения Брака и в XIX в. Строгое наказание следовало за блуд — добрачную связь, особенно если в результате происходи­ло растление девства. Покаянные сборники различали блуд осильем (изнасилование) и по согласию девушки, а с XV— XVI вв. — также совершенный «хытростью» (если парень Добился согласия девушки, пообещав жениться на ней, и не выполнил затем обещания). Во всех случаях лишения девст­ва ответственность ложилась на молодого человека, который должен был жениться на обесчещенной им девушке либо компенсировать ее семейству ущерб, даже если блуд про­изошел по согласию. Компенсация составляла до трети всего имущества виновника. Менее строго, всего несколькими не­делями поста и поклонами, наказывалось лишение девства при лесбийских контактах, мастурбации либо «по небреже­нию» в ходе детских игр (в последнем случае наказание несли родители). Приблизительно с XII в. в церковных текс­тах различали блуд и прелюбодеяние (прелюбы), наказание за которое было значительно более мягким. Если под блудом понимали, как правило, добрачные интимные отношения, то под прелюбами — внебрачные, связанные с нарушения­ми супружеской верности людьми, состоявшими в церков­ном браке. Прелюбодеяние жены считалось большим грехом, чем измена мужа, ответственность за которую ложилась час­тично и на жену: она должна была приложить все усилия, чтобы удержать мужа. В случае измены жены мужу пред­писывалось с нею развестись; если после измены мужа жена уходила к другому мужчине, это расценивалось как греховное прелюбодеяние с ее стороны.

Резкому осуждению подвергалось «кровоместьство» — Кровосмешение, которым признавалась связь с родственни­ками, вплоть до шестого колена не только по кровному родству, но и по свойству. Впрочем, реально наказание за кровосмесительство применялось за интимные отношения между близкими родственниками: родителями и детьми (два­дцать лет епитимьи), невесткой и свекром (см. Снохачество), Зятем и тещей или между кумовьями (пять лет епитимьи). К греху кровосмесительства приравнивались случаи соверше­ния блуда с представителями монашеского сословия. Среди тяжких грехов упоминается и скотоложество, а также толока (групповое изнасилование), чаще всего случавшаяся во время праздничных гуляний молодежи, например на Троицу. Резко осуждалось употребление бранных слов по отношению к женщине, наказание за которое в древнерусской практике иногда равнялось наказанию за изнасилование.

Грехом считалось «прилежание любодейское» (сексуаль­ные игры, некоторые позы во время сношения и прочие приемы для увеличения сексуального удовольствия), даже в отношениях между законными супругами; мастурбация; нарушение поста — «совокупление» во время четырех много­дневных постов, в постные дни недели (среду, пятницу), в субботу и воскресенье, в дни церковных праздников.

Народные представления о грехе складывались не только под воздействием практики церковного покаяния и канони­ческих норм, но и под влиянием устной традиции, наиболее ярким примером которой были духовные стихи — произ­ведения религиозно-наставительной и нравоучительной на­правленности, основанные на христианско-апокрифических сюжетах. Хранителями и исполнителями духовных стихов были сельские жители, а чаще странники-слепцы, богомоль­цы, бродячие проповедники. Широкое распространение по­лучил, например, стих о грешной душе, повествующей о том, как человеческая душа после смерти предстает пред Богом и кается в грехах:

Еще душа Богу согрешила: Из коровушек молоко я выкликивала, Во сырое коренье выдаивала… Смалешеньку дитя своего проюшнывала, Во белых грудях его засыпывала, В утробе младенца запарчивала… Мужа с женой я поразваживала, Золотые венцы поразлучивала… В соломах я заломы заламывала, Со всякого хлеба спор отнимывала… Свадьбы зверьми оборачивала…

В этом перечне фигурируют преимущественно женские грехи: вытравление младенца из утробы, гибель «заспан­ного», то есть задушенного матерью в постели ребенка (причем не делается различия между намеренным и слу­чайным удушением), проклятие своего ребенка, разлучение супругов. В этом же ряду перечислены и поступки, относи­мые к категории колдовства: порча супруга или свадьбы, Устройство заломов (обряд вредоносной магии, направлен­ный против плодородия полей и здоровья их хозяев), отня­тие с полей спора (плодородия) и молока у коров. Наиболее тяжкими, непростимыми признаются, по выражению иссле­дователя духовных стихов Г. П. Федотова, грехи против рода и материнства (см. Материнский грех). Духовные сти­хи, исполнение которых воспринималось как своего рода религиозное служение или благочестивое наставление, ока­зывали сильное влияние на слушателей и в немалой степени формировали их моральные представления.

С понятием греха связаны народные верования в колдов­ство и нечистую силу. До сих пор в деревнях бытуют пред­ставления, что согрешившие люди: де в к и — простоволос к и (ино­сказательное обозначение девушки, потерявшей невинность до брака), самокрутки (т. е. вышедшие замуж самовольно, убегом), мужики двоеженые и троеженые (см. Меныиица) И т. п. нарушители брачно-репродуктивных норм — попада­ют во власть нечистой силы, становясь колдунами, ведьмами Или приобретая дурной глаз (см. Уроки). Тем самым они ста-

Новятся опасными для других людей, особенно беременных, Рожениц и новорожденных, а также для домашнего скота. Именно против таких людей чаще всего выдвигались обвине­ния в колдовстве и следовали положенные в таких случаях санкции: телесное наказание, изгнание или просто избегание и лишение обычных видов соседской и родственной помощи. Поводом к таким обвинениям могло послужить любое не­счастье: холера, мор и падеж скота, неурожай, засуха и т. д.

Блудное поведение считалось опасным не только для само­го человека или его семьи, но и для всего устоявшегося по­рядка вещей, поскольку нарушало связи человеческого мира с Богом. Массовое распространение грехов, по народным ве­рованиям, грозило светопреставлением. В начале XX в. ста­рики в Клинском у. Московской губ. предсказывали скорую гибель миру из-за несоблюдения супругами постов: «За по­следние годы народ до такой степени позабыл Бога, что не разбирает, в какие дни можно спать с женой, в какие нельзя, и поэтому Бог посылает детей непослушных, своевольных, ве­дущих жизнь к погибели» (2, с. 224). В сообщениях из Влади­мирской губ. зафиксированы народные представления о том, что антихрист «народится от семи блудных дев» или, по заме­чанию комментатора, «от седьмой блудницы» (4, с. 147), то есть будет внебрачным сыном женщины, седьмой в цепочке Матерей, родившихся вне освященного церковью брака.

Литература:

1. Пушкарева Н. Л. Сексуальная этика в частной жизни древних русов и московитов (X—ХУЛ вв.) // Секс и эротика в русской традиционной культуре / Сост. A. JI. Топорков. М, 1996; 2. Степа­нов В. Сведения о родинных и крестильных обрядах в Клинском у. Московской губ. // Этнографическое обозрение. 1906. Вып 3—4; 3. Федотов Г. П. Стихи духовные (Русская народная вера по ду­ховным стихам). М, 1991; 4. Фирсов Б. М., Кисилева И. Г. Быт ве­ликорусских крестьян-землепашцев. По материалам Этнографиче­ского бюро кн. В. Н. Тенишева (На примере Владимирской губ.). СПб., 1993.

Т. Щепанская