Не путайте искренность с жесткостью

 Искренность в от­но­ше­ни­ях — это то, в чем нуж­да­ет­ся каж­дый из нас, это уни­вер­саль­ное же­ла­ние. Но по стран­но­му сте­че­нию об­с­то­ятельств все мы, же­лая быть ис­к­рен­ни­ми и ожи­дая ис­к­рен­нос­ти, так ред­ко удос­та­ива­ем­ся это­го счас­тья. По­че­му? От­вет выг­ля­дит, по мень­шей ме­ре, стран­ным: мы не зна­ем, что та­кое ис­к­рен­ность. На­ше прак­ти­чес­ки по­го­лов­ное стрем­ле­ние к ис­к­рен­нос­ти опи­сы­ва­ет­ся сле­ду­ющей не­за­мыс­ло­ва­той фор­му­лой: ту ис­к­рен­ность, ко­то­рую я знаю, я не хо­чу, а хо­чу той, ко­то­рую не знаю. К со­жа­ле­нию, то, что и мы са­ми, и дру­гие лю­ди час­то на­зы­ва­ем ис­к­рен­нос­тью, на по­вер­ку ока­зы­ва­ет­ся ни­ка­кой не ис­к­рен­нос­тью, а ба­наль­ной жес­то­кос­тью.

 Представим се­бе двух лю­дей, ко­то­рые счи­та­ют се­бя близ­ки­ми друг дру­гу. Ко­неч­но, та­кие от­но­ше­ния пред­по­ла­га­ют на­ли­чие ком­п­ро­мис­сов, от­каз от ка­ких-то сво­их же­ла­ний или прис­т­рас­тий в поль­зу дру­го­го, на­ко­нец, они не­воз­мож­ны, ес­ли мы не уме­рим свои тре­бо­ва­ния (ожи­да­ния и пре­тен­зии). И, как уже бы­ло ска­за­но, все это мож­но сде­лать ис­к­рен­не, по-нас­то­яще­му, всем сер­д­цем, хо­тя это и не прос­то. А мож­но и пог­ре­шить про­тив ис­ти­ны, мож­но сде­лать это от­час­ти — внеш­не от­ка­зать­ся, а внут­ри, в глу­би­не сво­ей ду­ши, про­дол­жать нас­та­ивать на сво­ем, оп­ла­ки­вать соб­с­т­вен­ные не­ре­али­зо­ван­ные прис­т­рас­тия и предъ­яв­лять тре­бо­ва­ния. Вся­кий, кто по­шел по вто­ро­му, по­на­ча­лу бо­лее прос­то­му, пу­ти, че­рез ка­кое-то вре­мя прев­ра­тит­ся в из­му­чен­ное и из­дер­ган­ное су­щес­т­во.

 Когда воз­ни­ка­ющая в этом слу­чае боль дос­ти­га­ет сво­его пре­де­ла, ког­да тер­петь уже нет бо­лее ни­ка­ких сил, нас­ту­па­ет мо­мент, ко­то­рый мы и при­вык­ли на­зы­вать «искрен­нос­тью», хо­тя на са­мом де­ле, это не бо­лее чем прис­туп от­ча­яния; не бо­лее чем по­пыт­ка от­м­ще­ния. «Хо­чешь на­чис­то­ту? Я ду­маю, ты ни­ког­да ме­ня не лю­би­ла. Ты мною прос­то поль­зо­ва­лась. Наш­ла се­бе ду­рач­ка, по­то­му что са­ма ни­че­го из се­бя не пред­с­тав­ля­ешь, и ста­ла ме­ня до­ить. А я че­ло­век, слы­шишь, ты, я — че­ло­век! Мне то­же боль­но! Ты же мне пос­то­ян­но врешь, ты ме­ня об­ма­ны­ва­ешь! Ты ду­ма­ешь, я не ви­жу, не по­ни­маю, что те­бе со мной пло­хо? Что те­бе все не нра­вит­ся? А я те­бя люб­лю и по­это­му тер­п­лю все!» — го­во­рит мо­ло­дой (или не очень мо­ло­дой) че­ло­век сво­ей де­вуш­ке (или уже дав­но не де­вуш­ке). И спро­си его: «Ну, че­го ты ей на­го­во­рил?» А он от­ве­тит: «Че­го я "на­го­во­рил"… ни­че­го я не "на­го­во­рил". Прос­то ска­зал ей все, как есть, на­чис­то­ту, прав­ду ска­зал!»

 И вот те­перь воп­рос: он ска­зал «прав­ду», или он по­пы­тал­ся отом­с­тить ей за свои оби­ды и ра­зо­ча­ро­ва­ния тем, что он наз­вал «прав­дой». Ска­зать «прав­ду» — это еще вов­се не зна­чит «быть ис­к­рен­ним», та­кая «прав­да» — это ору­жие, это бо­еза­ряд, это, ес­ли хо­ти­те, тер­ро­рис­ти­чес­кий акт. Ес­ли бы с этой «прав­ды» от­но­ше­ния на­чи­на­лись, это бы­ло бы дру­гое, но сей­час, пос­ле то­го как боль и не­на­висть на­ко­пи­лись, это уже не прав­да, а спо­соб по­боль­нее уда­рить, спо­соб отом­с­тить. И хо­тя мы рас­смот­ре­ли «муж­с­кой» при­мер, этим сред­с­т­вом от­м­ще­ния поль­зу­ют­ся пред­с­та­ви­те­ли обо­их по­лов и всех воз­рас­тов. Пом­ни­те пес­ню: «Все жда­ла и ве­ри­ла, сер­д­цу воп­ре­ки. Мы с то­бой два бе­ре­га у од­ной ре­ки»? Так вот, ис­к­рен­ность — это не приз­на­ние то­го, что мы «два бе­ре­га у од­ной ре­ки», а от­сут­с­т­вие этой ре­ки, это­го во­до­раз­де­ла.

 Если мы хо­тим быть ис­к­рен­ни­ми, то мы преж­де все­го дол­ж­ны быть ис­к­рен­ни­ми с са­мим со­бой. Ес­ли че­ло­век, с ко­то­рым мы ус­та­нав­ли­ва­ем близ­кие от­но­ше­ния, нам по-нас­то­яще­му до­рог, то мы с лег­кос­тью от­ка­жем­ся от сво­их пре­тен­зий (ожи­да­ний и тре­бо­ва­ний), при­чем сде­ла­ем это ис­к­рен­не и от все­го сер­д­ца, всем сер­д­цем. Ес­ли же на­ши «прин­ци­пы» и «взгля­ды», на­ше пред­с­тав­ле­ние о жиз­ни нам до­ро­же, то не­за­чем и му­чить­ся, но вы­да­вать же­ла­емое за дей­с­т­ви­тель­ное — это па­губ­ная стра­те­гия.

 Формирование ис­к­рен­них и по-нас­то­яще­му близ­ких от­но­ше­ний с дру­гим че­ло­ве­ком — это боль­шой труд. Но это от­нюдь не труд по «на­ла­жи­ва­нию ком­п­ро­мис­сов», Это труд по оп­ре­де­ле­нию при­ори­те­тов: что важ­нее — он или я с мо­ими же­ла­ни­ями, взгля­да­ми и пре­тен­зи­ями? Ес­ли мы бу­дем чес­т­ны­ми с са­ми­ми со­бой, то в нас не бу­дет это­го ужас­но­го внут­рен­не­го нап­ря­же­ния, ко­то­рое так час­то раз­ру­ша­ет от­но­ше­ния. Ес­ли же мы нач­нем юлить и пе­ре­дер­ги­вать, то в ко­неч­ном ито­ге нам это до­ро­го обой­дет­ся. Мы дол­ж­ны по­ни­мать, что все, что мы де­ла­ем в на­ших от­но­ше­ни­ях с дру­ги­ми людь­ми, мы де­ла­ем для се­бя, это нам нуж­но. А по­то­му не сле­ду­ет ве­шать всех дох­лых ко­шек на ко­го ни по­па­дя, а тем бо­лее на тех, кто нам до­рог.

 Все мы бо­им­ся пре­да­тель­с­т­ва, каж­дый из нас зна­ет, что ху­же это­го в от­но­ше­ни­ях меж­ду близ­ки­ми людь­ми ни­че­го нет. Но что та­кое «пре­да­тель­с­т­во», ес­ли не по­ло­вин­ча­тое от­но­ше­ние, ког­да я вслух го­во­рю «Да!», а про се­бя до­бав­ляю: «…но при ус­ло­вии…». Быть мо­жет, мне страш­но приз­нать­ся? Быть мо­жет, я не го­тов все­це­ло до­ве­рить­ся? Быть мо­жет, я не так силь­но люб­лю это­го че­ло­ве­ка, ес­ли выс­тав­ляю ус­ло­вия? Но за­чем тог­да рас­счи­ты­вать на ис­к­рен­ность? Ка­кое, в та­ком слу­чае, я имею пра­во ждать от не­го, что он бу­дет со мной чес­тен и не при­па­сет что-ни­будь за па­зу­хой на чер­ный день?

 Нет, ис­к­рен­ность — это не то, что сле­ду­етис­кать, ис­к­рен­ность — это сос­то­яние, в ко­то­ром я дол­жен пре­бы­вать сам, ес­ли дей­с­т­ви­тель­но хо­чу та­ких от­но­ше­ний. В про­тив­ном слу­чае моя ис­к­рен­ность ока­жет­ся не ис­к­рен­нос­тью, а жес­то­кос­тью, ко­то­рой я рас­п­ла­чи­ва­юсь за на­не­сен­ные мне трав­мы, по мо­ей же, впро­чем, ви­не.

 Искренность в от­но­ше­ни­ях — это, ког­да каж­дый из двух лю­дей, сос­то­ящих в этих от­но­ше­ни­ях, ис­к­ре­нен с са­мим со­бой. Ес­ли каж­дый из этих дво­их на­хо­дит в се­бе му­жес­тво не врать са­мо­му се­бе, то и в от­но­ше­ни­ях меж­ду эти­ми людь­ми не бу­дет лжи. Ис­к­рен­ность — это пол­но­та мо­его от­но­ше­ния к дру­го­му че­ло­ве­ку, ес­ли я ис­к­ре­нен, во мне нет и не мо­жет быть «вто­ро­го дна». А до тех пор, по­ка это «вто­рое дно» су­щес­т­ву­ет, бли­зость меж­ду дву­мя не­воз­мож­на. Так что же та­кое труд по соз­да­нию ис­к­рен­них от­но­ше­ний, как не моя внут­рен­няя ра­бо­та? Да, это имен­но внут­рен­няя ра­бо­та, ра­бо­та по от­ка­зу от соб­с­т­вен­ных тре­бо­ва­ний и по оп­ре­де­ле­нию при­ори­те­тов. Я дол­жен осоз­нать глав­ное: то, что я де­лаю в от­но­ше­ни­ях с дру­гим че­ло­ве­ком, это вов­се не по­дач­ка ему, не лю­без­ность с мо­ей сто­ро­ны, это моя ра­бо­та для мо­его же бла­га. В ко­неч­ном сче­те его бла­го — это мое бла­го, а мое бла­го нуж­но мне.